Империя хлопка. Всемирная история. Свен Беккерт

      Рационализация контроля труда посредством кнута: Томас Аффлек рекламирует свою конторскую книгу для хлопковых плантаций

      Ритм промышленного производства проникал на плантации и другими путями. Поскольку расширение культивации хлопка зависело от предоставления кредита, иногда обеспеченного залогом рабов, бóльшая часть которого поступала с лондонского денежного рынка, модели этого расширения теперь следовали конкурентной логике рынка, а не прихотливым личным устремлениям и местным обстоятельствам – капитал приходил туда, где можно было производить хлопок в бóльшем количестве и с меньшими издержками. К великому сожалению южных плантаторов, фактор – торговец, продающий хлопок плантаторов, поставляющий им товары и предоставляющий кредит, а с ним и денежный рынок Лондона был определяющим источником их богатства и власти. Однако лондонский денежный рынок и ланкаширские производители в той же мере зависели от местных экспертов в области насильственной экспроприации земли и работников. Старый патернализм плантаторов восточного побережья, частично огражденный меркантилистской логикой взаимовыгодного и защищенного обмена между родиной и колониями британской имперской экономики, уступил более свободному, более конкурентному и гибкому социальному порядку, опосредованному торговым капиталом. Ненасытный аппетит к накоплению ускорил «социальный метаболизм» хлопкового производства. Логика военного капитализма теперь фактически исходила из его промышленного (опиравшегося на наемный труд) центра в Ланкашире. Тогда как в XVIII веке рабство позволило промышленности встать на ноги, теперь оно стало неотъемлемой частью ее непрерывной экспансии[241].

      Плоды рабства: индексированные цены на хлопок «американский мидлинг» в Ливерпуле (1860 = 100)

      Замысловатое сочетание экспроприированных земель, рабского труда и господства государства, которое предоставляло колоссальную свободу рабовладельцам в отношении их рабов, приносило баснословные прибыли тем, кто мог ей воспользоваться: уже в 1807 году доход на инвестиции в хлопковую плантацию на реке Миссисипи составлял, по оценкам, 22,5 %. Тысячи плантаторов двигались вместе с границей территории культивации хлопка, чтобы поучаствовать в этих прибылях. Прибыльность хлопка также отражена в резко выросших ценах на рабов: молодой раб мужского пола в Новом Орлеане в 1800 году стоил приблизительно 500 долл., а перед гражданской войной уже 1800 долл. Вот история молодого плантатора из Джорджии Джозефа Клэя. Он купил Ройял Вейл, рисовую плантацию в округе Чатэм, штат Джорджия, в 1782 году. До 1793 года он выращивал рис. В тот год он, услышав о волокноотделительной машине Уитни, взял кредит на 32 000 долл., купил на эти деньги новых рабов, велел им переделать часть своей земли под хлопковые поля и установил ряд волокноотделительных машин. Это предприятие оказалось столь прибыльным, что лишь семь лет спустя он смог выплатить свой долг, с роскошью

241

См.: по этой теме Philip McMichael, “Slavery in Capitalism: The Rise and Demise of the U.S. Ante-Bellum Cotton Culture,” Theory and Society 20 (June 1991): 335; о концепции социального метаболизма см., например: Juan Martinez Alier and Inge Ropke, eds., Recent Developments in Ecological Economics (Northampton, MA: Edward Elgar Publishing, 2008); Dale W. Tomich, Through the Prism of Slavery (Lanham, MD: Rowman & Littlefield, 2004), 61.