Весь этот свет. Сара Пэйнтер

волос. Его волосы росли треугольным выступом, и высокий лоб от этого казался меньше. Странное чувство улетучилось, и он показался мне милым. Было что-то трогательное в опущенных уголках его глаз.

      – Я так тобой горжусь, – сказал он, снимая плащ-дождевик и садясь рядом.

      И вся теплота пропала. Внезапно вспыхнуло раздражение – он показался мне старым. Не в силах выдавить улыбку, я призналась, что у меня болит колено. Он подскочил и помчался искать медсестру.

      Хотелось бы мне знать, что со мной не так. Марк – мой бойфренд. Нет, это глупо звучит. Мой мужчина. Мой любовник. Почему я не рада его видеть? Что-то здесь было не так. Я была счастлива, но несколько минут спустя желала, чтобы он ушел. Интересно, я всегда такая была?

      Он вернулся.

      – Она говорит, тебе еще час нельзя обезболивающие. Прости.

      – Все хорошо. Спасибо, что спросил.

      Лицо Марка приняло забавное выражение.

      – Что? – спросила я. – Я что-то не то сказала?

      – Да нет, – он покачал головой. – Просто ты такая спокойная…

      – А обычно не такая? – Мне не хотелось думать, что я изменилась.

      – Не такая, как сейчас, нет.

      – Я кое-что помню, – начала я. – Но не уверена, что мне хотелось бы это помнить.

      Марк внезапно побледнел и отвел взгляд. Я испугалась, не обидела ли его, и печально вздохнула.

      – Было бы здорово увидеть всю картину целиком. Но пока лишь одни урывки. И, судя по ним, я была не очень хорошей.

      – Это точно, – сказал Марк, к которому понемногу возвращался нормальный цвет лица.

      – Ой, – моя тошнота усилилась.

      – Да нет, я не в этом смысле. Просто «очень хорошая» звучит как-то бесхребетно, – Марк чуть заметно улыбнулся, – а ты не была бесхребетной.

      – Ну а теперь стала. Теперь я совсем бесхребетная. – Я не стала говорить ему, что чувствую себя вообще бесплотной, как будто, если сяду в ванну, утеку в сливное отверстие.

      – Быть не может, – ответил он.

      На следующий день я осознала, что женщина-призрак – игра ума, результат сильнейшей травмы головы, и уже не обращала на нее внимания. Она была лишь таким же симптомом, как мучительная боль и потеря памяти.

      Пришла незнакомая медсестра, а с ней – мой врач. Присмотревшись к нему повнимательнее, я заметила морщинки от смеха и загрубевшую кожу подбородка. Совсем не так молод, как мне показалось вначале. Может быть, даже чуть постарше меня. Сколько мне лет, я вспомнила. Двадцать девять.

      – Я очень вами доволен, – сказал он, улыбнулся, и под глазами вновь сбежались морщинки. – Думаю, сегодня выпишем вас из реанимационной.

      – Вау, – ответила я. – А домой когда?

      Он усмехнулся, как будто бы я попыталась пошутить, и, хотя вышло не смешно, он оценил попытку.

      – Я серьезно, – повторила я, – когда домой-то?

      Морщинки под глазами пропали.

      – Еще не скоро. Вам повезло, что вы вообще остались живы.

      – Я думала, так только в сериалах говорят.

      – Я всегда это говорю. Особенно когда это правда.

      – Ну