Манифестация факта в русском высказывании, или Событие выражения. Елена Осетрова

2005], а еще более конкретно – преуспевающей женщины [Нефедова, Власова 1997] и бизнесмена [Кузин 1997], телезвезды [Гуревич 1991; Адамьянц 1995], музыкального кумира [Белобрагин 2006] и политика [Цуладзе 1999], учителя [Петрова, Шкурко 2006] и библиотекаря [Алтухова 2008].

      Тему развивают средства массовой информации и Интернет. Журналы «Эксперт», «Советник», «Капиталъ», «Рекламный мир», газета «Совершенно секретно» публикуют интервью с политтехнологами, а иногда и аналитические материалы, раскрывая секреты российского имиджмейкинга. Те, кто заинтересован в серьезном освоении данной профессиональной ниши, могут взять на вооружение руководства «к действию» в изложении политологов [Имидж лидера … 1994; Политическая имиджелогия … 2006], экономистов [Малышков 1998], коммуникативистов [Почепцов 1995; 1998; 2001: 216– 222; 2001а: 173–189; 2002: 47–67] или социологов [Актуальные проблемы … 2006]. Однако самыми эффективными имиджеологами следует, видимо, признать психологов [Петрова 2006; Панасюк 2007] и лингвистов.

      Что касается последних, то их обращение к имиджу обусловлено интересом отечественной лингвистики к языковой личности [Караулов 2007; Караулов, Филиппович 2009] и бурным развитием лингвоперсонологии [Голев, Сайкова 2007]. Именно в пределах этой науки, отмечает И.В. Башкова со ссылкой на О.А. Дмитриеву, «речевой имидж» пересекается с понятиями «языковая личность», «лингвокультурный тип», «модельная личность», «роль», «стереотип», «амплуа», «персонаж», «речевой портрет» [Башкова 2011: 46] и «маска» [Кукс 2010]. Языковеды, освоившие термин «имидж», с успехом препарируют его языковое / речевое тело, поднимая вопрос о культивировании социального статуса [Минаева, Морозов 2000; Лингвистические средства … 2003; Осетрова 2004; Даулетова 2004; Дмитриева 2006; 2007; Шемякова 2007]. Недавно опубликованная тематическая библиография [Башкова 2011] свидетельствует о том, что наибольший интерес вызывает имидж политика: властного субъекта оценивают как авторитетное лицо, жизненная сила которого манифестируется через параметры «творческая (текстовая) самостоятельность» и «коммуникативная мобильность» [Базылев 2000; Постникова 2001; 2003; Комиссаров 2007; Осетрова 2007; Борыгина 2009].

      Накопленный за несколько десятилетий научно-практический опыт подводит к заключению, что внешность + поведение + речевая / языковая манера человека важны не столько в аспектах «красиво / некрасиво», «модно / немодно», «этикетно / неэтикетно» или даже «правильно / неправильно», сколько в аспекте содержательного посыла, который формирует сумма имиджевых знаков.

      И проблематика речевого имиджа, и структура его предмета заставляют обратиться к еще одному научно-практическому направлению, возникшему за рубежом в 60–70-х гг. ХХ в. и ставящему во главу угла интерес к невербальному поведению личности. Специалисты – психологи, социологи, физиологи – весьма успешно изучают многослойную систему межличностного взаимодействия, которое означивают специфические комплексы движений, неповторимые у каждого человека и одновременно типичные для того или иного национального коллектива. Важнейший момент этого процесса –