Природа кризиса сознания в эпоху глобализации: социально-философский анализ актуальных общественных явлений. Леонид Рассказов

[Там же, с. 262].

      В работе «Общество риска. На пути к другому модерну» У. Бек пишет о сознании: «В классовом обществе бытие определяет сознание, а в обществе риска, наоборот, сознание (знание) определяет бытие» [17, с. 63-64]. Иными словами, ведущая роль в обществе риска принадлежит знаниям, которые независимы от собственного опыта, но, в свою очередь, знания, позволяющие избегать риски, дают побочный эффект – они ущемляют человека: просвещен – вооружён, но не защищён. Однако в обществе риска «сознание риска нельзя считать ни традиционным, ни любительским, оно в значительной мере определяется наукой и ориентируется на нее. Никто не может знать о рисках, пока знание будет добываться опытным путем» [Там же, с. 88]. Кризисное сознание, таким образом, формируется уже не в видимом мире, выхлопных газах и токсических соединениях, а в том, что стоит за ними. Но этот «видимый мир нужно пристально исследовать на скрытое присутствие в нем второй действительности» [Там же, с. 89]. Сегодня, согласно мнению У. Бека, «уже неактуально противопоставлять природу и общество: сознание общества риска должно быть ориентировано на понимание взаимодействия, а не противодействия природы и общества. Сознание риска нельзя считать ни традиционным, ни любительским, оно в значительной мере определяется наукой и ориентируется на нее. Незримое, принципиально не поддающееся восприятию, доступное лишь теоретическому осмыслению, оно становится в кризисном цивилизационном сознании лишенным какой бы то ни было проблематичности свойством личного мышления, восприятия и переживания. Никто не может знать о рисках, пока знание будет добываться опытным путем» [Там же, с. 88]. Эта основная черта кризисного сознания имеет антропологическое значение: цивилизационные угрозы ведут к возникновению своеобразного «царства теней», сравнимого с богами и демонами на заре человечества, царства, которое таится за видимым миром и угрожает жизни человека на этой земле. Сегодня мы имеем дело не с «духами», которые прячутся в вещах, мы подвергаемся «облучению», глотаем «токсические соединения», нас наяву и во сне преследует страх перед «атомным холокостом». Ученый полагает, что «сегодня пришел конец противопоставления природы и общества. Это значит, что природа уже не может быть понята без общества, а общество без природы» [Там же, с. 98].

      Социолог Питер Л. Бергер и политолог Сэмюэль П. Хантингтон характеризуют глобализацию как предвестницу «массовой глобальной культуры, распространяемую массовыми движениями того или иного типа, оказывающую серьезное влияние на взгляды, систему ценностей и поведения населения» [20, с. 14-15]. В этом смысле глобализация влияет на сознание и формирует «индивидуализацию как социально-психологический процесс, эмпирически проявляющийся в поведении и сознании людей независимо от идей, которые могут быть у них по этому поводу» [Там же, с. 16]. Они, таким образом, «индивидуализацию» как феномен массовой культуры противопоставляют «индивидуализму» как феномену идеологии. Культура глобализации формирует