Понедельник начинается в субботу. Аркадий и Борис Стругацкие

ляг сам.

      Парень был явно не дурак подраться. Я, впрочем, тоже.

      – Может, выйдем во двор? – деловито предложил я, подтягивая трусы.

      Кто-то вдруг произнес с выражением:

      – «Устремив свои мысли на высшее Я, свободный от вожделения и себялюбия, исцелившись от душевной горячки, сражайся, Арджуна!»

      Я вздрогнул. Парень тоже вздрогнул.

      – «Бхагават-Гита»! – сказал голос. – Песнь третья, стих тридцатый.

      – Это зеркало, – сказал я машинально.

      – Сам знаю, – проворчал детина.

      – Положи умклайдет, – потребовал я.

      – Чего ты орешь, как больной слон? – сказал парень. – Твой он, что ли?

      – А может быть, твой?

      – Да, мой!

      Тут меня осенило.

      – Значит, диван тоже ты уволок?

      – Не суйся не в свои дела, – посоветовал парень.

      – Отдай диван, – сказал я. – На него расписка написана.

      – Пошел к черту! – сказал детина, озираясь.

      И тут в комнате появились еще двое: тощий и толстый, оба в полосатых пижамах, похожие на узников Синг-Синга*.

      – Корнеев! – завопил толстый. – Так это вы воруете диван?! Какое безобразие!

      – Идите вы все… – сказал детина.

      – Вы грубиян! – закричал толстый. – Вас гнать надо! Я на вас докладную подам!

      – Ну и подавайте, – мрачно сказал Корнеев. – Займитесь любимым делом.

      – Не смейте разговаривать со мной в таком тоне! Вы мальчишка! Вы дерзец! Вы забыли здесь умклайдет! Молодой человек мог пострадать!

      – Я уже пострадал, – вмешался я. – Дивана нет, сплю как собака, каждую ночь разговоры… Орел этот вонючий…

      Толстый немедленно повернулся ко мне.

      – Неслыханное нарушение дисциплины, – заявил он. – Вы должны жаловаться… А вам должно быть стыдно! – Он снова повернулся к Корнееву.

      Корнеев угрюмо запихивал умклайдет за щеку. Тощий вдруг спросил тихо и угрожающе:

      – Вы сняли Тезис, Корнеев?

      Детина мрачно ухмыльнулся.

      – Да нет там никакого Тезиса, – сказал он. – Что вы все сепетите*? Не хотите, чтобы мы диван воровали – дайте нам другой транслятор…

      – Вы читали приказ о неизъятии предметов из запасника? – грозно осведомился тощий.

      Корнеев сунул руки в карманы и стал смотреть в потолок.

      – Вам известно постановление Ученого совета? – осведомился тощий.

      – Мне, товарищ Демин, известно, что понедельник начинается в субботу, – угрюмо сказал Корнеев.

      – Не разводите демагогию, – сказал тощий. – Немедленно верните диван и не смейте сюда больше возвращаться.

      – Не верну я диван, – сказал Корнеев. – Эксперимент закончим – вернем.

      Толстый устроил безобразную сцену. «Самоуправство!.. – визжал он. – Хулиганство!..» Гриф опять взволнованно заорал. Корнеев, не вынимая рук из карманов, повернулся спиной и шагнул сквозь стену. Толстяк устремился за ним с криком: «Нет, вы вернете диван!» Тощий сказал мне:

      – Это недоразумение.