Те, кого любят боги, умирают молодыми. Иван Александрович Гобзев

над сиренью и пристально взглянув на Наташу:

      – А можно к вам?

      Я пригласил её к столу, Никита слабо кивнул.

      – Ну что сидим, молчим, – сказала Маша. – Давайте радио послушаем.

      Я включил радио, и очень удачно: как раз звучала замечательная песня Гномма “В Реймс” с приятной инструментальной музыкой. Это были красивые стихи о том, как он куда-то улетает, и она тоже, но позже, и вот всё будет продолжаться здесь же, но уже без них. В общем, как почти всё в творчестве Гнома – непонятно, но наполнено чудесной атмосферой и настроением.

      – Ой, ну что это? – скривилась Наташа, обращаясь за поддержкой к Маше. – Кто сейчас слушает этот отстой?

      – А что надо слушать? – спросил Никита со своей скамьи из-под стола.

      – Ну как же! Все давно слушают радио “Сю-сю-сю”.

      – “Сю-сю-сю”? – переспросил я, и меня передёрнуло, как будто я услышал что-то очень неприличное.

      Наташа быстро нашла нужную волну, и на нас полилась композиция про любовь в исполнении нескольких девушек. Хотя в нашем распоряжении было только радио, я словно видел их – полуголых, ярко накрашенных, с огромными силиконовыми сиськами.

      “Я люблю тебя, потому что ты любишь меня, о эта любовь, как прекрасно любить, ты меня, я тебя, наша любовь – это кровь…”

      Дальше следовал припев: “Ты придёшь ко мне издалека, милый друг мой Я Эс Га”.

      – Интересно, – я сделал вид, что мне в самом деле хочется это знать. – Что это за Я. С. Г. такое?

      – Наверно, имя спонсора, который с ними спит, – серьёзно предположил Никита.

      – Вы не понимаете ничего, – вздохнула Наташа, – самая популярная группа сейчас. Все балдеют. А какие красивые стихи, про любовь…

      Девушки вскоре допели, и запели мальчики. Наташа загрустила и про себя подпевала, открывая рот и поглядывая на моего брата. Маша пыталась завести с Никитой разговор, но он отвечал ей крайне односложно, как будто бесконечно утомился от бесед. Незаметно подступал вечер, а музыка всё играла, перемежаясь рекламой под стать песням. Странно, но эти композиции вызвали у меня желание предпринять что-нибудь интересное и энергичное.

      – Парни, – вдруг сказал я мужественно, – парни, а поехали в клуб?

      – А мы? – спросила Маша, имея в виду себя и Наташу.

      – И вы, – Никита поднялся. – Имеет смысл позвать Игоря.

      Меньше всего на свете я хотел видеть в клубе всю эту компанию, тем более они рассчитывали, что я буду платить. Но мне не было жалко денег, у Матушки в ящике под лампадой и грозной иконой хранителя-святого лежали несметные богатства.

      Я зашёл в её келью, стараясь быть серьёзным, перекрестился перед старинной, чёрной от времени иконой и осторожно залез в ящик, как будто там сидел ядовитый скорпион. Тут у меня случился странный флэш-бэк: я словно увидел перед собой бледное лицо матери с очень печальным и смиренным выражением. Такое лицо у неё было, когда мы с Никитой гуляли неделю в её московской квартире, пока она отдыхала в Швейцарии. Как-то утром она прилетела самолётом, открыла дверь и увидела такое,