Край воронов, или Троянский цикл. Шарлотта Лис

раз есть. У-бор-ка!

      – Отлично. Значит, с меня слово на «а»… О чем я все время мечтаю? И… это не машина!

      – Да ладно! Все равно это – «авто». Меня-то не переспоришь!

      – Загадывай на «о». Я себя неудачно выдал…

      Тут Немеркнущий хитро прищурился в темноту и сформулировал следующее:

      – А чем я занимаюсь с момента полового созревания?

      Артем захохотал в трубке:

      – Возможны два варианта: либо «онанизм», либо «образование». И я больше склоняюсь к последнему, несмотря на все твои каверзы в вопросе. Так бы и спросил: «Что я так упорно преследую с 15 лет?» Ну как, загадывать мне на «е»?

      – Давай-давай. Не думаю, что это сильно большой срам – признаться, что не занимаешься онанизмом!

      – А вот как ты думаешь, кем я стану, пока у меня не появится любимая девушка?

      – Ну… Епископом вряд ли, а то потом и не женишься. Так что однозначно – евнухом!

      – Да, брат, будем считать, что девственность свою мы обсудили. Давай на «х». Ума не приложу, что можно загадать на эту букву…

      – А первое, что пришло в голову!! Данное слово заложено в фамилии девушки, которую я, первую, ударил в своей жизни.

      – И надеюсь – единственную! Помню-помню. Хрусталёва. Хрусталь!

      – Поразительная память! Твой ход на букву «л».

      – Чего я так и не познал в своей жизни?

      – Так и хочется сказать – любви…

      – Увы! У тебя еще две попытки.

      – А я сдаюсь. Могу надолго задуматься, а это, наверное, не по правилам игры.

      – Ты проиграл, друг мой суслик!

      – И что там на самом деле?

      – Ласка, – произнес Артем проникновенно. – Женская ласка. Любовь-то я испытывал. И без взаимности еще как испытывал! Она меня прямо-таки пытала!!

      – А как ни странно, суть-то одна: не было ласки, не было взаимности. А без этого какая любовь? Я сбился на фрейме… Что с меня причитается за проигрыш?

      – Совместный завтрак у моего брата в кафе. Воскресенье, 7 утра!

      Хм… Помолчали и попрощались…

      8.

      Артем и Трой стояли перед четырехэтажным домом из свежего кирпича с остроконечной сияющей крышей. Забор с башенками не успел запылиться и бросался в глаза резко очерченными цементными швами. Застекленные решетчатые лоджии глядели на мягкие беговые дорожки и высокие трибуны с зияющими кое-где пустотами между скамеек. Стадион был пуст, но в воздухе висел аромат травяных банных настоев. Возле белоснежной стены трибуны напротив приоткрытой внутрь двери стояли два строгих джипа, в одном из них наигрывала музыка. Третий вездеход, принадлежавший Данаевым, разительно отличающийся от обоих бардовым покрытием и почти непроницаемой тонировкой стекол, распространял наработанную бесшумным мотором теплоту. Подкатываясь к Артемовым ногам, она колебала в нем напряженную пружину, готовую вывернуться наружу бестолково фонтанирующими возгласами. Однако он сдерживался и напускал на себя идиотическое глубокомысленное смирение. Он ожил только после того, как тяжелая подъездная дверь закрылась за ними и они очутились