Adelante, Гончар, adelante. Сергей Авилов

выругался в ответ.

      – Ну не хочешь говорить, и не надо, – пробуя гречку на вкус, равнодушно произнес тот.

      Глеб снял обувь, лег на кровать, по общажной привычке заложив руки за голову. В пьяной голове вертелись неожиданные, трезвые мысли. И очень хотелось женщину. Девушку. Хотя эти слова еще не дооформились. Спроси Глеба тогда, что ему нужно, – и он бы без колебаний ответил: «Телку!»

      Вопреки желаниям, ему приснилась мать. Теплый сон хотелось смотреть долго-долго, но пересушенный алкоголем рот не позволял даже пошевелить языком.

      Глеб встал и в полной темноте, почти на ощупь, напился из горлышка чайника. Снова лег. Электронные часы со светящимся циферблатом показывали шесть. Через два часа нужно было просыпаться в институт, но очень болела голова и хотелось яблок.

      2

      Между тем обычная жизнь понемногу стала увлекать Глеба. Он довольно прилежно ходил на лекции и не пропускал практических занятий. Причем конспектировать лекции он привык, даже не понимая смысла написанного. Особенно если дело касалось высшей математики или физики. Основы прикладных наук, наподобие геологии и метеорологии, были, пускай и насильно, заложены в техникуме.

      Бесцветная масса одногруппников к концу сентября распалась наконец на индивидуумов.

      Наверное, среди них не было волков, да! Но Глеб вдруг почувствовал, что не обязательно становиться волком там, где в основной массе присутствуют обычные, нормальные люди. Даже так – становиться волком было глупо. А главное – незачем!

      И к концу сентября Глеб прекратил порыкивать на новых товарищей из-под поношенной шкуры и принял некоторые из правил нового коллектива.

      И только после этого увидел вдруг, что коллектив вопреки написанным другими волками правилам повернут к Глебу почему-то лицом. Ему давали переписать конспекты. Курящие делились с ним сигаретами. Пару раз даже угощали пивом…

      Глеб и еще двое его сокурсников сидели на скамеечке во дворах. Кленовые листья, похожие на отпечатки пятерни, украшали пространство. Они были везде – на деревьях и под ногами. Перелетное небо еще не поблекло и светилось солнечно-голубым.

      – У нас все не так, – жмурился Глеб на солнце и вопросы товарищей.

      – Что не так-то?

      – Да все, – загадочно произносил он, в замешательстве ногтем обдирая этикетку с пивной бутылки.

      – У нас все не так, – повторял он уже с каким-то вторым смыслом. – Все не так, по-другому!

      Закир появился, как и всегда, неожиданно. Сперва картонная дверь пискнула от сквозняка, потом распахнулась, впуская в нору Глеба звуки и запахи коридора. Сам Глеб сновал между плиткой и раковиной, сливая сваренный рис. То, что в общаге придется более-менее регулярно питаться, в отличие от своих соседей он понял как-то сразу.

      – Привет! – бросил Закир так, будто они расстались только вчера.

      – Здорово, – вместо мокрой руки Глеб протянул Закиру запястье.

      – Обедаешь? – нелогично спросил Закир. Все же был уже девятый час вечера.

      Гончаренко кивнул. Потом помялся и предложил кавказцу:

      – Будешь?

      – Да