Adelante, Гончар, adelante. Сергей Авилов

уже не сделает никто.

      Закир легко шагнул в комнату и придвинул ногой одинокий стул. Сел на него верхом.

      Потом лениво оглядел яства.

      – Ну угощайся, что ли… – Глеб понимал, почему приутихло веселье с появлением этого загадочного человека.

      – Покурим? – так и не представившись, Закир разложил на столе небольшой пакетик, свернутый из газеты, и стал набивать из него папиросу, роняя на пол драгоценные крошки. На его указательном пальце тускло сиял перстень, и почему-то именно он так приковывал взгляды присутствующих. Перстень двигался то туда, то сюда – набирая травы в папиросу и уплотняя ее внутри.

      Одна из девушек встала и демонстративно вышла из комнаты.

      – Хе-ге… – вдруг осклабился кавказец, и на его верхней губе явно обозначился шрам. – Че, телка испугалась?

      – Не надо так, – осторожно заступился за девушку Глеб.

      – Да ладно, – миролюбиво согласился Закир, сунул трубочку папиросы в губы и несколько раз провел туда-сюда, увлажняя папиросу слюной.

      Потом ароматно поджег длинную «пушку», глубоко глотнул дыма и передал папиросу пацану слева.

      Тот, все еще косясь на Закира, переадресовал угощение Глебу.

      Преодолевая отвращение – слюна Закира все еще мерещилась ему на подсохшей папиросе, – Глеб тоже сделал затяжку, отметив отменное качество закировой «дури».

      Через несколько минут мир тепло, как и всегда после травы, закачался.

      Когда ополовиненная еще парой пацанов папироса вернулась к Закиру, он уже не казался таким страшным, тем более что не курившие немного осмелели и громкость застолья постепенно прибавлялась.

      И вот уже Глеб, каким-то образом очутившись рядом с Закиром, слушал его, пытаясь удержать в себе рвущийся от шмали наружу смех.

      – Питерцы – лохи, понимаешь, Гончар? – с южно-русским, таким же, как у Глеба, «г» да еще и с легким кавказским акцентом вкрадчиво говорил Закир, наклонившись к лицу Глеба так, что тот слышал запах сена и гнилых зубов дагестанца. – Тут по-легкому можно жить. И телок иметь, и бабки…

      Гончаренко как-то вскользь представил себе маленького кривоногого Закира в окружении обнаженных питерских телок.

      – Питерские телки – такие давалки… Я тебя чувствую, – продолжал Закир. – Видишь, какая у меня шмаль?

      Глеб кивнул. Шмаль – да, была отменная.

      – Вот надо немного поработать, – он криво усмехнулся и отвел глаза, – и у тебя будет такая шмаль. Можно и «черным» обзавестись. Телки… – повторял он это слово, как заклинание.

      – И что делать надо? – Гончаренко потеребил бородку, выращенную им как раз перед приездом в Питер. Мягкая черная бородка была чеченско-дагестанского типа, густо закрывавшая только подбородок.

      – Лохов разводить на бабки.

      – Ну это как? – Глеб, примерно уже зная ответ, хотел уточнений.

      Закир сворачивал вторую папиросу.

      – Много не будет? – засомневался Глеб.

      Дагестанец криво и загадочно усмехнулся.

      Потом