Adelante, Гончар, adelante. Сергей Авилов

хочешь, – заметно поник Ковба. Добавить ему было нечего.

      – Извини, – вырвалось у Глеба. Эту фразу он не репетировал. Фраза выдавала в Глебе слабость.

      – Может, подумаешь? – ожил было Ковба.

      – Нет, Серега! – твердо произнес Глеб.

      11

      Учебный год приближался. Глеб не знал, печалиться или радоваться этому событию. С одной стороны, безрадостные перспективы раннего подъема и утомительных занятий, с другой – с каждым учебным днем Глеб приближался к далекой пока цели…

      За две недели до первого сентября некстати нагрянул сосед. Появился в дверях – огромный в их маленькой комнатушке. С его приездом усложнялись даже ежеутренние гантели.

      – А чего ты дома? Купаться бы ехал… – с порога предложил он, не здороваясь, и поставил на пол невероятного объема рюкзак.

      – Я тут треску привез. Так вот, ты ее не ешь… – он извлек из рюкзака холщовый мешок, заполненный, судя по запаху, вяленой рыбой.

      Глеб кивнул. Ему было все равно. Его минимальный уют рассыпался с этим приездом.

      – Уф, – сосед рухнул на койку. Тут же зажег телевизор. Комната, в которой два с лишним месяца не допускались вульгарные звуки, наполнилась пищанием героев МТV…

      Глеб сменил домашние тапочки на уличную обувь и, не говоря ни слова, «поехал купаться».

      Доехал до метро «Чернышевская». Выйдя, прогулочным шагом добрел до цирка. Потом подумал, что бежать от соседа глупо. «Бежать от…» глупо в принципе. Надо сделать так, чтобы соседей не было вообще… И Глебу опять виделось недостижимое и в то же время реальное будущее. Будущее, где соседи живут только за соседней дверью.

      Вечерело. Над городом стояла теплая полутьма.

      Глеб вышел на Невский, потоптался у Гостиного двора. Пора было возвращаться. Смирить гордыню и смириться с временным все же соседом.

      Еще на первом этаже Глеб услышал женский визг. За ним последовал алкогольный грубый смех и матерные реплики. Все стихло только на несколько секунд, и визг повторился.

      Глеб поднялся на свой пятый этаж. Звуки, исходившие с четвертого, преследовали его.

      В комнате гудел телевизор.

      Сосед, подливая пива из бутылки в стакан, грыз свою сушеную треску, лежа на койке.

      – Кто там так орет? – буркнул Глеб, снимая обувь.

      – Да эти… Только приехали, а уже пьяные…

      – А какие они должны быть? – ухмыльнулся Глеб, вспоминая себя годичной давности.

      – Потише, – сосед пошевелил большим пальцем ноги, грозя приехавшим.

      – Иди и скажи… – испытывал Глеб соседа на прочность.

      – Я чего – самоубийца? Уже Влад приходил жаловаться…

      Не признаваясь в трусости, сосед все же настаивал на каком-то ущербном благоразумии.

      – И что Влад?

      – Чего Влад? Влад пришел. Тебя хотел видеть. Потом на этих жаловался, – сосед кивнул. – Он им вроде бы сказал, а они его вроде бы послали… Это первогодки! – отслуживший армию сосед выражался соответственно.

      – Понятно, –