Adelante, Гончар, adelante. Сергей Авилов

на улице погода была дождливой, Влад менял занятие, оставив только место действия.

      – Да я пива наберу и пойду на море бычков ловить…

      Тяга к крупному рогатому скоту довольно четко прослеживалась в его ответах.

      Иногда, и все чаще в последнее время, Глебу вообще не хотелось ехать домой. Заставать там пьющего отца и задерганную, уставшую от этого мать. Беззащитного младшего брата, который был на восемь лет младше Глеба. И еще он почему-то стеснялся себя – теперь столичного и совсем не такого, как раньше.

      Местное лето можно провести с гораздо большей пользой. Тот же Корнеев звал к себе на дачу, которая северной своей стороной выходила чуть ли не прямо на Финляндию.

      Пока Глеб задумчиво поглядывал в окно, дымя стрелянной сигаретой, из аудитории вышел Корнеев.

      – Ну? – заинтересованно спросил Глеб.

      – Не поверишь – пять! – ухмыльнулся Слава и щелкнул пальцами в воздухе.

      – Не поверю… – произнес Глеб.

      – На, смотри… Я специально в сумку не убираю, – и он сунул Глебу зеленоватую книжечку зачетки.

      В графе и вправду стояло «отл.».

      И Глеб огорчился. Причем огорчился трезво, четко понимая, что зависть – чувство бессмысленное и дурное. Только вот что-либо сделать с этой завистью у Глеба пока не получалось.

      Да и чувство было новое.

      Если раньше Глеб играл на чужом поле и по чужим правилам – приезжий, еще не обученный и не обстрелянный, – то сейчас все они были в равных условиях. При том что Глеб, как ему казалось, прилагает больше усилий.

      Поэтому зависть… вернее, обида была. Только вот сам Корнеев был в этом не виноват.

      Когда горстка закрывших сессию счастливчиков превратилась в толпу, они долго решали, как следует отмечать событие.

      Финансово обеспеченные предлагали открытое кафе с зонтиками. Остальные – бродить по городу… Выпить на набережной Невы… Сфотографироваться на фоне Петропавловки…

      И только Глеб вдруг произнес:

      – А пойдемте гулять… ночью!

      Выбор был сделан. Когда Глеб вернулся в общагу, чтобы переодеться, у вахты, в деревянных ячейках для телеграмм, он обнаружил клочок бумаги, адресованный ему. «Приезжай зпт погиб отец тчк»

      8

      Глеб проснулся от звука. Во сне ему почудилось, будто где-то близко, в соседней комнате, прокричал петух. Когда он открыл глаза, стало тихо. Потом послышалось звяканье ведра и резкий скрип.

      На соседней койке, завернувшись в одеяло, спал сосед. Вернулся, что ли?

      Потом все обрушилось резко и неотвратимо: Туапсе, родной дом, вчерашние похороны отца… На соседней кровати спит никакой не сосед, а маленький брат Ромка.

      Глеб спустил ноги с постели, оглядел длинную, как трамвай, бывшую свою, а теперь брата комнату.

      Две кровати у окна, одна напротив другой. Стол с неорганизованной кучкой книг и засохшими цветами в литровой банке. Шкаф со шмотками. Обветшавшие обои, которыми оклеили комнату еще в Глебовом детстве.

      Глеб залез в брюки, нащупал в кармане