Небо принадлежит нам. Люк Оллнатт

прикидывая в уме, куда ей лучше встать, поправляет новые очки, купленные ею специально для работы. «Я в них точно секретарша из порно», – сказала она как-то.

      – Я здесь.

      Анна посмотрела в мою сторону и улыбнулась. На долю секунды мне показалось, что она бросится мне на шею, но она лишь глядела на меня не отрываясь и усиленно моргала, словно свет резал ей глаза.

      – Я должна перед тобой извиниться, – сказала она.

      – За что это?

      – За то, что не всегда поддерживала тебя и эту твою идею с картами. Прости меня.

      – Но ведь это не так, Анна! Конечно же, ты меня поддерживала: платила за квартиру…

      – Да, но я сейчас о другом. Самое ужасное – наверное, я действительно в тебя не верила. Прости меня. Ты не представляешь, как мне сейчас стыдно.

      Она нервно сглотнула, и ее лицо внезапно приобрело совершенно растерянное выражение.

      – Ну что ты, Анна, – подбодрил я ее, кладя руку ей на талию. – Я же все понимаю: не так-то просто с первого взгляда распознать гения.

      Она ткнула меня в бок и скинула мою руку:

      – Вот только не становись тщеславным наглецом! Хотя о чем это я… Ты ведь всю жизнь был тщеславным наглецом – тщеславней и наглее некуда.

      – Ты очень суровая. Не пора бы нам выпить?

      Анна бросила тоскливый взгляд на бармена.

      – Я делаю все возможное, но мой план наступления, кажется, терпит провал.

      Внезапно она развернулась и неуклюже клюнула меня в щеку. Невиннейший поцелуй: так чмокают престарелую тетушку, но для Анны, которая всегда стеснялась проявлять чувства на людях, это было нечто из ряда вон.

      – Я пообещала себе не плакать, – призналась она, – а я держу свои обещания. Но я так тобой горжусь. Правда горжусь, Роб. Ты полностью заслужил этот успех.

      Не успел я ничего сказать, как она вцепилась в ремень сумки с ноутбуком, висящей у нее на плече, и кивнула в сторону барной стойки:

      – Пойдем-ка, там освободилось местечко.

      – Ты отцу уже рассказал? – спросила Анна после того, как мы уселись за столик и я выложил ей все подробности сегодняшней встречи.

      – Ну ты даешь, сынок. Это ж не меньше, чем футболисты получают, – ответил я, пародируя интонацию отца. – Нет, правда, он был вне себя от радости. Ты ведь знаешь, как легко его растрогать.

      Я мог бы поклясться, что отец едва сдерживался, чтобы не заплакать. Когда я сообщил ему новости, он сидел в своем такси на стоянке в ожидании вызова.

      – Ни хрена себе, сынок, – то и дело повторял он, – черт меня подери.

      Успокоившись, он признался, что гордится мной.

      – Ты подумай, – сказал он, – сначала Кембридж, теперь вон что. Папка – таксист, мамка – уборщица, непонятно даже, в кого ты у нас такой башковитый, сынок.

      Анна достала из сумки записную книжку:

      – Я, конечно, тоже очень рада, но у меня есть несколько вопросов.

      – О, нет, ты что – составила целый список?

      – Естественно.

      Она открыла книжку, и моему взгляду