Тридцать третий румб. Мария Голикова

только подбавляют масла в огонь. И тогда любая мелочь может показаться обидной, любое слово может вызвать ссору.

      Помните, я вам рассказывал про Луиджи, который сразу меня невзлюбил, и я его – тоже? Так вот, этот Луиджи по-прежнему не скрывал, что мы с Франческо ему не нравимся. Он считал себя невесть кем и хотел, чтобы все ему в ножки кланялись. Просоленных матросов постарше, вроде Руджеро, он и сам опасался, зато любил отыгрываться на новичках.

      Сперва дело не шло дальше обычного упрямства и дурости – ну там оттолкнёт на трапе, выругается сквозь зубы в нашу сторону или обзовёт трюмными крысами… Да, в наши обязанности входило откачивать воду из трюма, это работа как раз для неопытных новичков – но я, например, её не стыдился. Кто-то же должен был это делать. И другие ребята из-за этого не смеялись над нами и не обзывались! Мы с Франческо решили не обращать на Луиджи внимания – чтобы каждому дураку отвечать, времени не напасёшься. Я думал, так оно и пойдёт дальше, но Луиджи не унимался. Однажды в кубрике, когда ни Руджеро, ни Филиппо, ни Франческо не было поблизости, он сунул мне комок своей вонючей грязной одежды.

      – Постирай, да поживее.

      – Отвали, я тебе не прислуга! – Я отпихнул его тряпки назад, ему в руки.

      – Придётся стать прислугой, если не хочешь неприятностей, – улыбнулся он глумливо, схватил меня за грудки, притянул к себе и прошептал, дыша мне в лицо смрадом гнилых зубов: – Если хочешь спокойно служить, будешь делать всё, что я скажу. А нажалуешься кому – жди беды.

      Я с силой оттолкнул его.

      – Забудь, как ко мне лезть, понял? Всё, что я могу для тебя сделать, – это дать тебе по роже!

      Он только усмехнулся.

      – Никак не запомнишь, где твоё место, сопляк? Придётся написать это на твоей шкуре.

      – Да пошёл ты, – бросил я и прекратил разговор.

      Несколько дней после этого он не лез ко мне. Я уж было обрадовался, что он отстал, – а он удумал такое, что не всякому подлецу в голову придёт.

      Однажды он выбежал на палубу с криком:

      – Братцы! Меня ограбили, братцы! Семьдесят гульденов! Да за что же? Да разве ж так можно? Я копил, а этот…

      – Кто? Ты знаешь, кто украл? – посыпались вопросы.

      Луиджи ощерил зубы и повернулся ко мне:

      – А вот он! Сволочь! Молокосос!

      – Ты что, очумел?! Я не касался твоих денег!!! – воскликнул я, опешив от такой подлости.

      – Да я видел тебя возле моего сундука, трюмная крыса!!! – Его тёмные глаза горели злобой. – Видел! Не верите, ребята? Так поищите у него! Может, завалялось где!

      Матросы спустились в кубрик и вскоре вернулись с деньгами.

      – Точно, у него были!

      – Я не брал! – повторил я, ощущая, что меня начинает трясти от несправедливости.

      – Ты их ему подкинул, я точно знаю! – закричал Франческо и схватил меня за плечи – испугался, что я сейчас расквашу Луиджи физиономию.

      – Запросто мог подкинуть, – кивнул Руджеро, мрачно глядя на Луиджи. – Он и не такое может.

      – Говорите что хотите,