История моей грешной жизни. Джованни Джакомо Казанова

счастье, как оно проявляется?

      – Оно проявляется во всех удовольствиях, что доставляет себе философ, и еще когда он сознает, что доставил их себе своими собственными трудами, поправ притом любые предрассудки.

      – Что такое удовольствие? И что такое предрассудок?

      – Удовольствие есть наслаждение чувств в настоящий момент; это полное удовлетворение, какое доставляешь им во всем, чего они жаждут; а когда органы чувств, истощенные либо усталые, желают отдохнуть, дабы перевести дух или восстановить силы, удовольствие переносится в область воображения; воображение довольно, когда размышляет о счастье, какое даровал ему покой. Иными словами, философ – это тот, кто не отказывает себе ни в каком удовольствии, если только не ведет оно к большим, нежели само, горестям, и кто умеет их себе придумывать.

      – Но вы говорите, что для этого надобно непременно попрать всякие предрассудки. Что такое предрассудок, и как попрать его, и откуда взять для этого силы?

      – Вы, дорогой друг, задаете мне вопрос, важней которого нет в нравственной философии; ответа на него ищешь всю жизнь. Но скажу вам коротко: предрассудком именуется всякий мнимый долг, причину которого нельзя отыскать в природе.

      – Значит, главным занятием философа должно сделаться изучение природы?

      – Это единственная его обязанность. Ученее всех тот, кто меньше других ошибается.

      – А кто из философов, по-вашему, менее всех ошибался?

      – Сократ.

      – Но он ошибся.

      – Да, но в метафизике.

      – О! какая мне разница. Полагаю, он мог и обойтись без ее изучения.

      – Вы заблуждаетесь, ибо самая нравственность есть метафизика физики – ведь, кроме природы, ничего не существует. По сей причине дозволяю вам считать за сумасшедшего любого, кто скажет, будто совершил новое открытие в метафизике. Но теперь я, должно быть, говорю вещи неясные. Не спешите, думайте, выводите следствия из правильных размышлений и никогда не упускайте из виду своего счастья – вы будете счастливы.

      – Урок, что вы преподали, нравится мне гораздо больше, чем тот урок танцев, какой станет завтра давать мне Баллетти: я предвижу, что стану скучать, а пока, с вами, мне не скучно.

      – Почему знаете вы, что теперь вам не скучно?

      – Потому, что мне не хочется, чтобы вы уходили.

      – Умереть мне на этом месте, дорогая Везиан, если хоть когда-нибудь философ дал определение скуки лучше вашего! Что за удовольствие! Скажите, отчего мне хочется изъявить его вам и вас поцеловать?

      – Оттого, что душа наша счастлива лишь тогда, когда находится в согласии с нашими чувствами.

      – Вот и родилась на свет ваша мысль, божественная Везиан.

      – Вы, божественный друг мой, стали ее повивальной бабкой, и я так вам благодарна, что испытываю одно с вами желание.

      – Так удовлетворим же наши желания, дорогой друг, и поцелуемся хорошенько.

      В подобных рассуждениях провели мы всю ночь напролет и на заре убедились, что радость наша была безупречна – ни разу не вспомнили мы, что дверь комнаты