Чистилище Сталинграда. Штрафники, снайперы, спецназ (сборник). Владимир Першанин

он проявил.

      – Ты уж слишком придираешься, – сощурил глаза капитан. – Тебе тоже такую формулировку навесили, когда судили. Храбрым не называли, а скорее, наоборот.

      Маневич хотел ответить по привычке резкостью, но сдержался. Воронков не любил взводного, по натуре он был полной противоположностью смелому и открытому лейтенанту. Когда ротный и Маневич не ладили друг с другом, Воронков чувствовал себя спокойно.

      – Меня судили за отступление без приказа, – буркнул лейтенант. – Уж лучше Бызина командиром отделения назначить. Толковый парень.

      – Твой толковый парень батарею немцам бросил, удирал, аж пятки сверкали. Пусть рядовым воюет, а Луговой возглавит отделение. Все, разговор закончен.

      – Есть, – козырнул Маневич. – Я могу идти?

      – Шагай.

      Сергею Маневичу не понравилось напоминание о прошлой судимости. Свою вину он искупил, получил ранение, зачем старое ворошить? Елхов менялся на глазах. После удачного взятия высоты и умелого вывода роты из окружения авторитет капитана значительно вырос. По слухам, его хвалил командир дивизии, ожидал дальнейших смелых действий и представил к ордену.

      Люди прибывали каждый день, количество личного состава перевалило за триста человек. Имелось свое делопроизводство, печать, финансовая часть, недавно выделили десять повозок с лошадьми. Елхова приглашали на совещания наравне с командирами крупных подразделений. Роту называли штурмовой, приводили в пример, а капитан заявлял:

      – Ударим не хуже, чем под Деде-Ламином.

      При этом он забывал, какие оглушительные потери понесли при взятии высоты. Известность шла не на пользу когда-то скромному комбату. Он совершенно не посчитался с мнением Маневича, когда назначил двух новых командиров отделений. Лейтенант расстроился и хотел поделиться невеселыми мыслями с Ходыревым. Однако тот был слишком возбужден.

      – Сергей, ко мне девушка пришла. Отпусти на пару часов.

      – Иди к Елхову, он теперь все решает. Командиров отделений нам самолично подсунул.

      Борис его не слушал, бежал в ротную канцелярию. Разрешение получил без труда, даже до утра.

      – Хватит времени? – важно спросил Елхов.

      – Так точно. Спасибо, товарищ капитан.

      – Орел, таких надо в командиры двигать, – сказал Елхов после его ухода. – А то заелись некоторые.

      Воронков понял, ротный имеет в виду Маневича, и поддержал нужный настрой командира.

      – Да, лейтенант что-то не того…

      Он небрежно покрутил ладонью. Если Маневича назначат заместителем командира роты, он обязательно начнет цепляться к политруку, выталкивать вперед, где привык находиться сам. От пронзительного взгляда белоруса становилось не по себе, такой дурак сам угробится и тебя угробит. Однако настроение Елхова менялось из стороны в сторону, он подозрительно глянул на политрука и спросил с вызовом:

      – Чего лыбишься?

      – Улыбнуться, что ли, нельзя?

      – Грамотный шибко, интриги за спиной плетешь. Только не помогут тебе приятели из политотдела.

      – Ну,