Валентин Фалин глазами жены и друзей. Нина Фалина

к себе и другим, что интеллигент, что возвращается из Бонна, где был послом. Словом, пересудов хоть отбавляй, интерес велик.

      В тот памятный день, подменяя свою коллегу, я дежурила в приемной заведующего отделом Л. Замятина. Он держал себя необыкновенно важно, его боялись. Молоденькие сотрудницы, которым приходилось работать с ним в отсутствие его секретарши, совершали порой смешные оплошности – он не смеялся. Так, Л. Замятин позвонил из кабинета в свою приемную по домофону. Коротко сказал:

      – Соедините меня с Зориным.

      Новенькая не узнала голос заведующего и, запутавшись в многочисленных телефонах, решила, что кто-то ошибся номером:

      – Вы куда звоните?

      – К себе в приемную. – И бросил трубку.

      Ничем не отличаясь от других, я с нетерпением ждала, когда кончится мое испытание.

      Неожиданно открывается дверь, появляется, заполняя собой едва ли не всю высоту дверного проема, мужчина. Высокий, стройный, пожалуй, несколько худой. Длинные темные волосы, темный костюм, чуть-чуть слишком темный, и необыкновенные голубые глаза. Не могу определить, сколько ему лет, но глаза смотрят молодо, приветливо.

      – Добрый день. Замятин у себя?

      – Да.

      Я встаю навстречу, чтобы узнать его имя и, как принято, доложить начальнику о визите. Но он не ждет. Уверенными шагами проходит в кабинет, чем приводит меня в замешательство: по внешнему виду не может быть начальник. Не похож на всех напыщенных, исполненных собственной значительности ответственных (слишком ответственных) работников. Но и не подчиненный. Те обычно волнуются, ждут, когда о них доложит секретарь, краснеют или бледнеют (в зависимости от особенностей кожи и характера). Кто же? Так и не узнала.

      А Валентин также запомнил меня и эту мимолетную встречу. Мне он поведал потом, что увидел глаза «как на фресках Дионисия», маме – проще: когда увидел мои глаза, сказал себе: «Валентин, бери ноги в руки и беги отсюда».

      Визит Л.И. Брежнева в Бонн. 1978 г.

      Наше знакомство состоялось спустя два месяца, когда Валентин Фалин, сложив обязанности в Бонне, вернулся в Москву. Так вот, оказывается, кто это был! Пожал мне руку, сказал:

      – Постараемся работать дружно.

      Действительно, дружно. Хотя работы было много и очень интенсивной, она не казалась обременительной. Ни одного грубого или жесткого слова, всегда корректный, предельно сдержанный. С ним было и легко, и трудно. Легко потому, что не нужно было бороться с резкостью, которую я не выносила с детства. Трудно потому, что он не высказывал своих пожеланий, своего отношения к тому или иному моему поступку. Сухарь!

      Так продолжалось не месяц и не два. Разговоры только деловые. Ни одной попытки узнать о моей личной жизни (может быть, он уже все знает?), поговорить на отвлеченные темы. Исключение составляло ставшее почти традиционным прощание. Заканчивался рабочий день, я входила к Фалину в кабинет и каждый раз спрашивала:

      – Я вам больше не нужна?

      Никогда не варьировала вопрос,