Ледяной город. Джон Фарроу

и я тебя туда не приглашала!

      – Все как у меня. Моя манера. Ну, давай, колись.

      – Мамуля!

      – Давай, рассказывай, детка, или я тебя до смерти защекочу! Все выкладывай, как на духу. У нас вся ночь впереди.

      – Вся ночь? Я же устала как собака.

      – Ну, давай. Вперед и с песней.

      – Так и быть, – начала Джулия, приткнувшись к маме. Ей было очень приятно, что мама поглаживает ей голову. – Если по существу, приятеля я себе еще не завела.

      – Не бери в голову, у тебя дома один есть.

      – Я с ним расстанусь.

      – Неужели? А Брайану ты об этом уже сказала?

      – Да.

      – Я вчера его видела. Он мне об этом ничего не говорил.

      – Почта на Рождество запаздывает, – спокойно ответила Джулия.

      – Лапушка, – сказала Грейс, теснее прижимаясь к дочке, – тебе бы лучше самой ему об этом сообщить. По крайней мере, по телефону.

      – Не могу я, да и не хочу. Смелости не хватает. Я еще никого не отшивала. У меня в таких делах нет никакого опыта.

      – Брайан хороший мальчик.

      – Он придурок, мам.

      – Я знаю, сладкая моя, но он очень милый придурок.

      Какое-то время мать с дочерью смеялись и дурачились, и Джулия была счастлива от того, что ей было с кем подурачиться, к кому прижаться. Их беседа перескакивала с одного предмета на другой, они болтали о политике, моде, книгах, танцах, театре, мужчинах. Грейс Олфилд поднялась лишь тогда, когда стало ясно, что дочери ее больше ничего не хочется, кроме сна.

      Когда она открыла дверь, чтобы уйти, Джулия потянулась как кошка.

      – Джулия, ты ходила к гинекологу провериться?

      – Еще нет…

      – Милая…

      – Но я уже договорилась.

      Внизу раздался телефонный звонок.

      – Хорошо, что ты договорилась, это уже прогресс.

      – Но совсем не потому, что я чем-то занималась.

      – Или чем-то занимайся, или в дурах оставайся, – попыталась отшутиться мать.

      – Ну что же ты за мать такая? В дурах оставайся – и это с моей-то задницей! Ты просто чудовищна!

      – Спи спокойно, моя милая.

      – Милая – постылая, занимайся – оставайся… Нельзя так со мной разговаривать – я же твоя дочь все-таки. Так нечестно. Когда же ты, наконец, повзрослеешь!

      Снизу кто-то крикнул, что Джулию просят к телефону. Она вылезла из теплой постели и поплелась вниз в гостиную. Мать стояла и смотрела на нее, исчезнув только после того, как Джулия взглядом дала понять, чтобы она убиралась восвояси.

      – Ну, что ж, вот я и стала историей, – призналась себе Грейс Олфилд, шмыгнув носом. – Спокойной ночи.

      – Спокойной ночи, мамочка. – Джулия взяла трубку. – Алло.

      – Привет, – ответили ей.

      Джулия молча прижимала трубку к уху, казалось они оба, не сговариваясь, не начинали разговор, пока в микрофоне не раздался щелчок, свидетельствовавший о том, что человек, ответивший на звонок с другого аппарата на первом этаже, повесил трубку. Странно, что она инстинктивно чувствовала, что надо делать, разговаривая с