Коммунальная на Социалистической. Марина Стекольникова

а пятьдесят? Отвечает: может. Журналисты: а сто пятьдесят?..

      – ???

      – Доярка говорит: может… НО БУДЕТ ОДНА ВОДА!

      – Раиса! Опять ты за своё! – Лев Эдурдович сделал грозное лицо. – Всё тебе хиханьки. Ещё несколько лет назад тебя бы за сто первый километр сослали! – и сам же не устоял, улыбнулся.

      Раиса засмеялась, поцеловала мужа в макушку и вышла из комнаты.

      В коридоре она наткнулась на Вольскую, которая выглядела непривычно невыспавшейся, даже усталой в столь ранний час, с какими-то пакетиками в руках. При ближайшем рассмотрении содержимое пакетиков оказалось кусочками батона за двадцать пять копеек, вологодского сливочного масла по три восемьдесят и докторской колбасы по два тридцать за килограмм. Женщины поздоровались, и Пичужкина, подумав «не экономит наша поэтесса на питании», не удержалась от вопроса:

      – Елизавета Марковна, Вы себя хорошо чувствуете? Что-то Вы неважно выглядите.

      – Я, Раиса Лаврентьевна, чувствую себя хорошо, а выгляжу, как человек, который глаз не сомкнул всю ночь. Сама виновата. Век живи… – со вздохом ответила Елизавета.

      – Простите за бестактность, – сказала Раиса и тут же задала новый вопрос. – А кто это ночью в дверь звонил? Я слышала два звонка, – она деликатно не упомянула, кому гости звонят дважды.

      – Ох, Раечка, – видимо, Вольская по-настоящему была выбита из колеи, раз позволила себе такое обращение, – кажется, я в очередной раз учудила. Пустила в дом сама не знаю кого. Говорят, что родственники Шуриков. Спят ещё. А ночью так храпели… я бы сказала художественно… Я и покашливала, и посвистывала… Вы знаете, что если посвистеть, храпящий должен проснуться? Мы в детстве так няню будили… Но тут, увы. Ничего не помогло. Я даже ночник включила, думала, если не проснутся, так хоть почитаю. Какое там… Даже читать невозможно было. Их даже ящики не разбудили.

      – Какие ящики?.. Ах, да. Магазинные. Да уж… А что за родственники, откуда взялись. Шуриков же нет. Как они к Вам-то попали?

      – Так и попали… – и Елизавета Марковна рассказала, как она собралась гулять, как появились незнакомцы, ну и про всё остальное с ними связанное, вплоть до прошедшей ночи. – Только знаете, Раиса Лаврентьевна, – Вольская начала приходить в себя, – кажется мне, что никакие они не родственники наших соседей. Ну не может быть у наших Шуриков таких дремучих родственников. И говорят они… как бы сформулировать… несоответственно как-то. Надо подумать. Надеюсь, сегодня они нас покинут.

      – Не беспокойтесь, Елизавета Марковна. Если что, то Лёвушка управу на них найдёт.

      – Спасибо, Раиса Лаврентьевна, – благодарность Вольской была вполне искренной. – Так. А куда я шла? Ах, да. Делать завтрак. Вот не знаю, Лари… – Елизавета впервые сбилась, произнося имя соседки, – ох, простите, Раиса Лаврентьевна… Надо же, совсем я сегодня плоха… Вот не знаю, предложить им завтрак? Гости всё-таки…

      – Да Вы просто святая, Елизавета Марковна! Дело, конечно, Ваше, но я бы отправила их в столовую. Вон, через дорогу.