Хулистан. Рамиз Асланов

возмутительно, что ее не пустили!

      А еще моя принцесса была огорчена, что мне пока ничего нельзя есть.

      – Какая жалость! Я ведь накупила для вас столько разных вкусностей! И шоколад, и фисташки, и сырные чипсы, и йогурт!.. Неужели вам даже йогурта нельзя? Так ведь вы и с голоду помрете, типун мне на язык!

      А потом она взяла мою руку, чуть наклонилась и придвинулась, так что у меня вдруг поплыла голова от дурмана ее молодого цветущего тела, а в свежезаштопанных кишках начал разгораться пожар, – она наклонилась и, чуть понизив голос, заговорщически зашептала:

      – Роберт, вы можете ни о чем не беспокоиться! Тут меня спрашивали о вас – насчет страховки. Ну, вы понимаете: поскольку никто пока не объявился, и они особо не надеются… Но это все пустяки! У меня есть деньги! Ведь вы не будете возражать? Вы позволите? Я так горда, что мы с Ми-Ми вас спасли! Это – судьба, знак! Теперь я точно брошу курить – и вообще!..

      И меня опять чуть не пробило на слезы. Но я справился кое-как и совершенно искренно сказал:

      – Спасибо вам за все, Эйди! Вы самая чудесная девушка, которую я когда-либо встречал в своей жизни!

      Она крепче сжала мою руку – и взгляд ее голубых очей чуть затуманился от удовольствия и мечтательного ожидания.

      – Вы столько для меня сделали!.. Но я не могу вам позволить оплатить мое лечение. У меня есть родные. Сестра. Надо только сообщить. Вы поможете мне связаться?

      – У вас есть родные? – словно чему-то невозможному разочарованно удивилась девушка и нехотя разжала мое запястье. – Да, конечно… Если вы так желаете…

      И больше я ее не видел.

* * *

      Лиз появилась в палате за пару дней до моей выписки. Еще раньше пришел чек и случился телефонный разговор между нами.

      Она была не одна. На руках у сестры сидел рыжий малыш.

      – Это Джос, – сказала она, подсев к кровати.

      Джошуа – так звали нашего отца.

      – Разве ты еще не ходишь? Мне сказали, что ты почти здоров, – проявила она участие.

      – Я немного устал.

      – Что собираешься делать?

      – Еще не решил.

      – Отец сильно сдал. Пришлось нанять сиделку. Не хочешь его навестить?

      – Не сейчас.

      – Ты так занят? Не нагулялся за три года?

      Я промолчал.

      – Роберт, мы никогда не были с тобой особо близки. Но ты мой брат, и должен знать правду. Отец все переписал на малыша.

      – Поздравляю, – выдавил я.

      – Спасибо, – неловко улыбнулась она. – Ты ведь понимаешь, что сам во всем виноват? Хотя я считаю это несправедливым.

      – У меня нет претензий.

      – Напрасно! – удивилась Лиз. – Если ты надеешься, что тебе что-то перепадет от мамы, то глубоко ошибаешься. Ему как-то удалось объединить завещания. Он оставил тебя без единого цента.

      – Ты предлагаешь судиться?

      – Это бессмысленно, пока отец жив. Но если ты вернешься, если будешь вести себя благоразумно…

      – Элизабет,