Морской сундучок. Виталий Коржиков

трубе просушить и забыл: и без неё хорошо! Теплынь! Японцы стоят на причале в маечках, рыбу ловят. Воробьи над нами летают, белый пух уже в клювах несут, гнёзда строят.

      Весна! Пора выводить птенцов!

      Пошли мы дальше, к Корее, – там ещё теплей! И опять ласточки у нас над трубой мелькают, белые пушинки куда-то носят. Всюду работа!

      А причалили мы к пальмам Индонезии – совсем в жарищу попали. Тут уже не только фуфайки – рубахи и майки сбросили.

      Палуба накалилась, индонезийцы в одних шортах бегают. Здесь, поди, и птицам тепла в гнезде не надо.

      Но нет! Смотрю, и тут летят, опять что-то белое несут от нас к ближнему дому, от нас к дому. И всё от нашей трубы!

      Интересно, что они там откопали?

      Побежал я наверх посмотреть и ахнул: так это же они мою стёганку на гнёзда потрошат! Вату из половины рукава выдрали.

      Снял я «старушку», зашил, повесил в рундук[4] – пусть висит – и побежал на вахту.

      Долго мы ещё плавали. Очень долго.

      Стали возвращаться, подошли к Индонезии – в гнёздах уже птенцы кричат. Доплыли до Кореи – там уже не кричат, петь учатся. А вышли к сопкам Японии – стоит ор, шумят воробьи.

      Надел я свою стёганку, вышел на палубу – иней счищать. А ветер мне в рукав так и потянулся струйкой, как в форточку.

      – Что, замёрз? – смеются друзья. – Рукав холодный?

      Я поёжился, но тоже улыбнулся.

      – Ничего подобного! – говорю. – Тёплый. Вон скольких певцов обогрел и вырастил. В Корее поют, в Индонезии поют, в Японии поют! Все песни из моего рукава!

      А воробьи вокруг прыгают на палубе, шумят на причале, будто подтверждают: «Чив-чив! Хороший рукав! Чив-чив! Тёплый рукав! Ещё бы нам один такой: зима на носу!»

      Встреча

      Дни за днями,

      Дни за днями

      Ни травинки перед нами.

      Лишь уходит вал зелёный

      От обшивки раскалённой.

      Только вдруг,

      Устало клича,

      В небе,

      В жарком,

      Стая птичья!

      К нашей мачте подлетая,

      Словно стонет

      Птичья стая.

      Задыхается, садится:

      – Разрешите приземлиться,

      Отдохнуть у вас немного.

      Очень дальняя дорога…

      Капитан глядит нестрого:

      – Подвезём друзей немного. –

      И несёт с водою блюдце:

      – Очень жарко.

      Пусть напьются.

      Он гостей вспугнуть боится,

      Он на цыпочки ступает,

      Ничего не слышат птицы:

      Засыпают,

      Засыпают…

      Родной человек

      Как-то летней порой шли мы на теплоходе по африканским морям. Жара стояла! Воздух словно бы горел. Даже рыбы от жары попрятались в морскую глубину. Лишь акульи плавники по-хозяйски резали воду. Да иногда высоко-высоко в небе серебристой искрой мелькал самолёт.

      Мы протирали на раскалённой палубе тросы и старались выискать хоть малое пятнышко тени.

      Только наш плотник Володя спокойно разгуливал по палубе в шортах и резиновых босоножках.

      – У нас в степи и погорячей бывало, – говорил он и похлопывал себя по крепкому загорелому животу.

      Скоро

4

Рунду́к – место для хранения вещей на корабле.