Концепция лжи. Алексей Бессонов

старости глазах то и дело вспыхивали огоньки неодобрения. Ему все было понятно: мерзавцы угробили дорогостоящий корабль, причем спастись удалось одному этому славянину, который, как и все его сородичи, после Депрессии успешно играет в гордую независимость. А корабль, тем временем, был оплачен деньгами налогоплательщиков, за которые он, сенатор, несет вполне ощутимую ответственность.

      В горле главы комиссии что-то неприятно скрипнуло.

      – Объясните нам, почему лейтенант Ковач начала тестирование раньше, чем это было положено по графику.

      Макрицкий почувствовал, что теряет связь с реальностью. Чтобы не сорваться, он задумчиво потеребил пальцами золотую цепочку своей сабли. В данный момент он испытывал сильнейшее желание вырвать ее из ножен и рубануть наотмашь по скорбно поджатым губам главы комиссии Ассамблеи Космоплавания.

      Вся эта пытка шла второй день; из шести членов комиссии четверо были американцами. Леон понимал, что рассчитывать на особое снисхождение ему не стоит, но все же надеялся, что расследование не затянется надолго.

      – Я уже объяснял вам, – сдержанно произнес он, – что в данном случае график тестирования носит достаточно умозрительный характер. Системы должны быть протестированы в течение тридцати минут после заступления на вахту. Так записано в инструкции. В отдельном же уложении по навигационной вахте указано, что наиболее желательным временем тестирования является промежуток между двадцать пятой и тридцатой минутами с момента введения в бортжурнал отметки о заступлении.

      – Это так? – недоверчиво спросила негритянка.

      – Да, – кивнул офицер НАСА по имени Билл Мюррей, отвечавший в комиссии за техническую сторону вопроса. – Уложение писали немцы, и оно применяется только на кораблях Люфтваффе. Насколько я знаю, в экипажах ООН о нем слыхали лишь такие педанты, как капитан Макрицкий.

      Негритянка – «Общественный комиссар» – явно превратно истолковала смысл слова «педант» и поглядела на Леона с неприятным интересом.

      Макрицкий хорошо знал, какого рода общественность она представляет. За ее спиной стояли тысячи и тысячи семей, которые получали пособие с тридцатых годов двадцатого века. Семей, в которых никто никогда не ударил пальцем о палец – но зато все считали, что проклятые белые богатеи должны их кормить, одевать и всячески развлекать.

      Сообщение о том, что он, единственный уцелевший офицер «Галилео», происходит из весьма состоятельного киевского рода, доставило ей определенное удовольствие.

      Глава комиссии поглядел на свой хронометр, озабоченно крякнул и поднялся.

      – На сегодня достаточно. Капитан Макрицкий, мы ждем вас завтра, в это же время.

      Леон встал и коротко поклонился.

      – Всегда к вашим услугам.

      Негритянка прижала к своей необъятной груди папку из черной кожи и, тяжко размахивая гигантским задом, двинулась к выходу. Рядом с Леоном остановился генерал-майор Савчук, введенный в состав комиссии на чисто формальном основании: оба они прекрасно