Паштет из соловьиных язычков. Виктор Емский

умершего от болезни. Положено обычаем взять в жены вдову брата – Марк тут как тут. Тем более, что вдова ему нравилась. Ни о нем, ни о его жене народ ничего не болтал, так как не имел к тому оснований. Марк и Тертулла жили дружно.

      Правда, лет двадцать назад по Риму ходили слухи, что пока Красс восемь месяцев прятался от солдат Мария в одной из пещер Испании, Тертулла духовно сблизилась с неким Аксием, и что именно от этой философской близости появился на свет первый сын Красса, названный Марком в честь него самого. Но слухи быстро забылись, а лицо сына, так похожее на физиономию этого духовно одаренного Аксия, – совсем не доказательство. Мало ли на кого похож ребенок? Он ни в чем не виноват, потому что внешностью любого человека распоряжаются боги. И больше никто!

      – Возможно, – не стал спорить Красс. – Но что же в этом паштете такого необычного?

      – А то, что на него пошло три тысячи соловьиных язычков! – заявил Лукулл.

      – Только язычков? – удивился Марк.

      – Да! – с гордостью кивнул головой Лукулл.

      – И все язычки влезли в эту чашу?

      – Нет. Еще осталось. Здесь всего один фунт. А в целом получилось фунтов шесть, но вчера на пиру большую часть сожрали.

      – А тушки птиц куда?

      – Пожарили и подали к столу под сливовым соусом.

      – Где ты столько соловьев набрал?

      – У меня в Кампании на виллах их специально разводят, – Лукулл явно гордился сказанным. – И еще дроздов, мясо которых помогает излечивать множество болезней.

      Красс, вздохнув, спросил:

      – И не надоело тебе кормить соловьиными язычками бездельников?

      – Не надоело, – ответил Лукулл. – Для чего нужно богатство? Для того чтобы оно кормило людей. Я еще библиотеку открыл. Бесплатную. Пусть плебс читает и набирается знаний, кои являются пищей для ума.

      – Всех не накормишь, – заметил Красс. – Если кормить всех, сам сдохнешь от голода.

      – Ну, я не до такой степени альтруист, – рассмеялся Лукулл. – Я альтруист, пока хватает мне.

      – А я вообще к альтруизму никакого отношения не имею, – сказал Красс.

      – Да?! – деланно удивился Лукулл. – Зачем же ты тогда выступаешь поручителем перед кредиторами Гая Юлия Цезаря? Что, перспективного политика к своим загребущим рукам прибрать хочешь? Или учуял в нем родственную душу стяжателя? А взять моего бывшего шурина Клодия, мерзавца редкостного?! Почему ты его деньгами снабжаешь?

      – Я вообще-то зашел к тебе не за тем, чтобы обсуждать римские слухи, – перебил Лукулла Красс. – Я зашел к тебе по делу.

      – Ну-ну, – с ехидством в голосе сказал Лукулл. – Говори.

      – Ты слышал, что хочет Гней Помпей от Сената?

      И здесь случилось именно то, чего ожидал Красс. Лукулла накрыло!

      Толстяк вскочил и принялся орать.

      – Этот выскочка?! Укравший у меня победу?! После семи лет, проведенных в сражениях, после того, как я разгромил Митридата во всех битвах, после того, как я разорвал в клочья все войска