Проблемы кодификации корпоративного и вещного права. Е. А. Суханов

ответственность в виде неустойки или возмещения убытков.

      Напротив, в англо-американском праве «внутренние» соглашения участников business corporation, в том числе по вопросам управления компанией и ее статуса, всегда необходимы ввиду отсутствия традиционных для европейского права уставов, роль которых в основном и выполняют shareholders agreement. Поэтому здесь условно (поскольку англо-американскому праву неизвестно деление имущественных прав на обязательственные, вещные, корпоративные и т. д.) можно говорить о корпоративно-правовом, а не обязательственном характере такого соглашения, а его несоблюдение участниками может иметь правовые последствия не только для них, но и для корпорации в целом. В связи с «генетической» привязанностью отечественных экономистов к англо-американским конструкциям они не могли не попытаться «внедрить» такую модель корпоративного соглашения в отечественное законодательство. Поводом для этого стало принятие в 2006 г. нового английского Закона о компаниях (Companies Act), который закрепил современное и развернутое регулирование этого правового института.

      Главную «изюминку» такого договора его энтузиасты усмотрели в возможности с его помощью привлекать к управлению корпорацией третьих лиц, не являющихся ее участниками (следовательно, не обязанных к внесению вкладов в ее имущество и не несущих риск убытков), причем делать это тайно для всех, кто не участвует в таком соглашении, ибо принцип коммерческой тайны позволяет не раскрывать перед иными лицами не только содержание корпоративного договора, но даже и факт его заключения. Образец такого подхода был продемонстрирован Минэкономразвития РФ при подготовке и поспешном принятии Федерального закона от 3 декабря 2011 г. № 380-ФЗ «О хозяйственных партнерствах»[81]. Оно произошло уже в ходе обсуждения проекта новой редакции ГК РФ (в том числе новой редакции его гл. 4 о юридических лицах, которая в п. 2 ст. 50 теперь содержит вынужденное упоминание об этом новом виде коммерческих корпораций), несмотря на предупреждения Совета по кодификации об опасности вывода корпоративного управления за пределы корпорации и тайной передачи его в руки не участвующих в делах корпорации «третьих лиц»[82].

      Тем не менее корпоративный договор в качестве общего института отечественного корпоративного права был законодательно признан как ст. 67.2 ГК РФ, так и законами о хозяйственных обществах (новая редакция которых в этой части до сих пор готовится в недрах Минэкономразвития России). В качестве «компромиссных» уступок оспаривавшей это решение рабочей группе Совета по кодификации в указанную статью ГК РФ были введены некоторые «ограничительные» правила: 1) корпоративный договор не может изменять структуру и компетенцию органов хозяйственного общества, за исключением случаев, когда такие изменения допускаются законом (п. 2 ст. 67.2 ГК РФ); 2) участники корпоративного договора обязаны уведомить само хозяйственное общество (но не иных лиц) о факте его заключения,

81

СЗ РФ. 2011. № 49 (ч. V). Ст. 7058.

82

Экспертное заключение на проекты федеральных законов № 557159-5 «О хозяйственных партнерствах» и № 557168-5 «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О хозяйственных партнерствах»» // Вестник гражданского права. 2011. № 4. С. 218–222. Опасность рассматриваемой юридической конструкции для российского права и ранее отмечалась членами Совета по кодификации при обсуждении проектов изменения отечественного корпоративного законодательства (Стенограмма заседания Совета при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства, г. Москва. 29 октября 2007 г. // Вестник гражданского права. 2008. № 1. С. 137–146).