Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга третья. Июль. Митрополит Владимир (Иким)

Севир Антиохийский и другие. Причем различные толкования были соединены в единый текст, так что преподобному стоило немалого труда отделить чистые пшеничные зерна святоотеческого учения от еретических плевел. Для этого требовались глубокие богословские познания, которыми, к счастью, Максим обладал в полной мере: выбор афонской братии полностью оправдал себя.

      Наконец, спустя полтора года перевод Толковой Псалтири был готов. Преподобный Максим представил его великому князю и митрополиту Московскому Варлааму со словами: «Надлежало бы книге, исполненной таких достоинств, иметь и переводчика более опытного в словесном искусстве, который бы мог не только глубокомысленные речения Богомудрых мужей достойно передать, но и временем похищенное вознаградить, и невежеством переписчиков поврежденное исправить. Ибо хотя мы и сами греки и учились у знаменитых учителей, но еще стоим негде долу, при подошве горы Фаворской, с девятью учениками, как еще не способные, по грубости разума, быть участниками боголепных видений Просветителя Иисуса, которых удостоиваются только просиявшие высокими добродетелями. Говорю это потому, что греческий язык, по изобилию в значении слов и в разных способах выражения, придуманных древними риторами, довольно представляет трудностей в переводе, для побеждения которых нужно бы нам было еще много времени и усилий. Однако же, сколько Бог нам свыше даровал и сколько мы сами могли уразуметь, не оставили потрудиться, чтобы сказанное нами было переведено ясно, правильно и вразумительно; а поврежденное писцом или от долговременности, где возможно было при пособии книг, или по собственной догадке, старались исправить. Где же не могли мы ничего сделать, оставили так, как было».

      Преподобный Максим признавал, что в его переводе также могли встретиться неточности и ошибки, заранее предупреждал об этом князя и просил по возможности исправить найденные огрехи, с тем лишь условием, чтобы исправитель также хорошо владел греческим языком, грамматикой и риторикой.

      Преподобный просил награды своим русским помощникам и писцам, для себя же не просил ничего, кроме позволения возвратиться на Святую Гору вместе с сопровождавшими его в Москву афонскими иноками Нифонтом и Лаврентием. «Избавь нас, – писал преподобный Василию Иоанновичу, – от печали долгой разлуки, возврати безбедно честному монастырю Ватопедскому, давно уже нас жаждущему. Даруй нам совершить обеты иноческие там, где мы их произнесли пред Христом и страшными Его Ангелами в день пострижения. Отпусти нас скорее в мире, чтобы нам возвестить и там находящимся православным о твоих царских доблестях, да ведают бедствующие христиане тех стран, что есть еще на свете царь, не только владеющий многими народами, но и цветущий правдою и православием, подобно Константину и Феодосию Великим. Да дарует Господь некогда царствовать и нам, освобожденным тобою от рабства нечестивым».

      Перевод Толковой Псалтири был высоко оценен и князем, и