Домодедовские истории (сборник). Александр Торопцев

своим урожаем, и так ненароком, вроде бы случайно, ударит по дереву ногой: одно-два яблока тюкнется на землю. Боязно, конечно, вдруг заметят, но все равно они упадут, раз лето червивое. Зачем ждать-то?

      Плохо ли, хорошо ли, но каждое утро он отправлял на крышу веранды около десяти яблок, аккуратно разрезанных симпатичными дольками. К концу августа у него накопился большой мешок сушеных яблок.

      Предпоследнее южное утро началось, как обычно, с компота. Славка достал из-под кровати хрустящий мешок. Много яблок. Мама будет рада. Насмотрелся он на свое добро, убрал яблоки и убежал на море.

      Море, море! Какой же сильный и добрый волшебник, если Славка даже о мешке своем забыл. И только когда отдыхающие потянулись на ужин, он оделся и пошел ждать тетю. Она возвращалась с работы поздно вечером, но ее обязательно нужно было дождаться и сказать, что на крыше он оставил сушеные яблоки. Вроде как в подарок. А еще он хотел с ней поговорить как взрослый со взрослой, чтобы она поняла, зачем ему так много яблок. Она пришла с работы.

      – Тетя Маша, – начал он, – спасибо вам. Я…

      – Слава, Господь с тобой! Мы же с ней сестры. Ей было пять, а мне три, когда мы по свету с ней стали мыкаться. Мы должны помогать друг другу. Неси рюкзак, сейчас все упакуем, чтобы завтра ничего не забыть.

      Она заботливо уложила в рюкзак варенье, пару банок «синеньких», много сушеных жердел, потом вытащила из-под кровати мешок со Славкиными сушеными яблоками и спокойным таким голосом сказала:

      – Так, Славик, давай по совести. Тебе половину и моим девчонкам половину. Они тоже любят компот. А лето, сам видел, червивое, нет яблок.

      – Конечно, много же всего дали. Целый рюкзак.

      Славка ничего не знал об Эпикуре, но вдруг почувствовал он, как загадочная и пугающая взрослость заполняет его душу. Он стоял перед склоненной над мешком тетей потный, красный, злой и молчал. А тетя Маша ловко подхватила с подоконника длинный красный ситцевый мешок (вот зачем он тут лежал целую неделю!), пристроила его к сильно надутому Славкиному мешку и устало молвила:

      – Подержи.

      Славка внимательно слушал, как шуршат сушеные его яблоки, и взрослел. Злился на весь мир, и на себя в том числе, стыдился за всех сразу и за себя, и судорожно пытался найти выход из стыдного положения. Сначала он хотел бросить все и уехать с одним чемоданом, потом решил поговорить начистоту с тетей. Как же так? Если Вы видели, что я по деревьям стучал, сказали бы. Значит, нарочно молчали? Но что-то, то ли детское, то ли взрослое, остановило его. Он подумал: «А вдруг она не из-за этого берет мои яблоки? Но из-за чего же тогда?»

      Мамина радость и его взрослость ополовинились, и ничего с этим поделать он не мог, хоть взрослей, хоть не взрослей.

      Ночью Славка еще больше разозлился, и какие только мысли не пришли ему в голову. То он хотел выкупить сушеные яблоки на деньги, которые тетя Маша давала на кино и на мороженое, то ему казалось во сне, что она пошутила. То он ругал себя: зачем дожидался ее, может быть,