Домодедовские истории (сборник). Александр Торопцев

суетливые машины, много людей – интересно!

      – Вот ты где! – В дверях появилась мама. – Обыскались тебя!

      Славка вздрогнул, посмотрел ей в глаза, теряясь в догадках: «Когда же она выпила, где? Дома не могла, в электричке – тоже…»

      Мама взяла его, обмякшего, за руку, а он грустно подумал: «Теперь не буду папку искать, нечего с ним говорить. Теперь надо, чтобы она еще не выпила. А то… как с ней ехать домой с пьяной?» Мама не заметила перемены в настроении сына, ей было не до того.

      – Пойдемте, наше дело объявили. – Тетя Настя строго посмотрела на непослушного племянника и повела их в зал.

      Сели. Такие же стулья, как в коридоре, но много стульев и много людей в зале.

      Строгая женщина на трибуне стала читать скучные бумаги. Мама заплакала, положила сумку на колени сына – его словно током дернуло: там что-то лежало – или четвертинка, или одеколон. Он весь напрягся, вспотел, не находя себе места.

      – Да что же ты вертишься, как на иголках! – не выдержала тетя Настя.

      Он постарался не вертеться. Мама встала, пошла к судьям. Славка, довольный, вытащил из сумки четвертинку, сунул ее под мышку, под пиджак, сказал:

      – Я в уборку схожу.

      – Иди, – вздохнула тетя Настя. – Никакого воспитания!

      Он прибежал в туалет, вылил в раковину водку и, не успела мама выговориться, вернулся в зал. Тетя Настя сидела как каменная. Он больше не потел.

      – То же ясно! Из-за восьми процентов голову морочит. А кто о сыне подумает? – Мама заплакала и пошла по залу.

      Объявили перерыв. К ним подошел какой-то грузный мужчина.

      – Ну, здравствуй! – услышал Славка незнакомый голос. – Пойдем погуляем?

      – Ступай, сынок! – разрешила мама, сильно волнуясь.

      Он не понял, куда и зачем надо идти, но пошел, вложив руку в большую прохладную ладонь. На улице все понял. Съежился, боясь поднять глаза. Нужно было вспомнить, что он хотел сказать отцу, но не вспоминалось! Мешали какие-то восемь процентов, из-за которых плакала мама.

      – Как учишься? – услышал Славка.

      – Нормально, – ответил робко и улыбнулся: интересный дядька точил ножи на тротуаре: толстый, в длинном халате и в тюбетейке!

      – Нормально, – пришлось ответить еще раз, и вдруг они вошли в магазин «Игрушка»!

      – Ну, выбирай!

      – А я и не знаю…

      – Чего не знаешь? Автомат хочешь?

      – Автомат!

      – Настоящий ППШ. У меня во время войны такой был. Хорошая вещь для ближнего боя.

      …В зал заседаний Славка не пошел: побежал в туалет, закрылся в кабинке, долго разглядывал автомат, гладил, прижимал к груди, целился в лампочку, стрелял, не жалея патронов. Но вспомнил о делах и побрел к маме.

      У входа в зал стояли две женщины, обсуждали дело.

      – От ребенка отнимает. За год, подсчитай, сколько наберется. Она, глянь, вся в слезах.

      – Свинья он самая настоящая.

      Славка сунулся в дверь, посмотрел на маму. Она плакала. Тихо, никому не мешая. Летом он накричал на нее – чтобы не пила. А она так же