Marilyn Manson: долгий, трудный путь из ада. Мерилин Мэнсон

пальцем прокручивали пластинку в обратном направлении, объясняя скрытые послания. Разумеется, самая экстремальная музыка с самыми сатанинскими посланиями – та, которую я и хотел слушать, потому что она – запрещённая. Нам ещё показывали фотографии этих групп, чтоб ещё больше нас напугать, но в результате я твёрдо решил отрастить волосы и воткнуть серьги в уши, как у этих рокеров.

      Список главных врагов у моих учителей в Христианской школе возглавляли Queen. Особенно они негодовали на песню «We Are The Champions», потому что она – гимн гомосексуалистов, а если проиграть пластинку назад, то слышно, как Фредди Меркьюри богохульствует: «Мой милый сатана». Невзирая на тот факт, что они уже нам говорили, что ту же самую фразу произносит Роберт Плант в песне «Stairway to Heaven», как только они внедрили в нас эту идею про Фредди, поющего «мой милый сатана», мы каждый раз именно это и слышали. Ещё в их коллекции сатанинских альбомов были Electric Light Orchestra, Дэвид Боуи, Адам Ант и всё с геевской темой, всё, что даёт им повод связать гомосексуальность с греховными деяниями.

      Вскоре деревянные панели и стропила в моей комнате в подвале закрылись картинками из журналов Hit Parader, Circus и Creem. Проснувшись утром, я глядел на Kiss, Judas Priest, Iron Maiden, Дэвида Боуи, Motley Crue, Rush и Black Sabbath. Я получил их скрытые послания.

      Фантазийный элемент, присутствовавший почти у всех этих артистов, вскоре привёл меня к настольной игре «Подземелья и драконы». Вот если каждая сигарета отнимает семь минут вашей жизни, то «Подземелья и драконы» откладывает потерю девственности на семь часов. Я был таким неудачником, что гулял обычно вокруг школы с двадцатисторонними игральными костями, придумывая свой Лабиринт Ужаса, Замок Тенемаус и Пещеры Коштры – фраза, которая позже стала сленговым обозначением того, кто занюхал слишком много кокса.

      Совершенно естественно, что в школе ребята меня не любили – я ведь играл в «Подземелья и драконы», любил хеви-метал, не ходил на их молодёжные собрания и не принимал никакого участия во всяких мероприятиях типа сжигания рок-альбомов. С ребятами в обычной школе я тоже не ужился: они мне давали пинка под зад каждый день, считая маменькиным сынком из частной школы. И на роликах я уже не катался после того случая с Лисой. Теперь друзей я мог заводить только на занятиях для детей военных, во Вьетнаме попавших под действие яда агент «оранж». Хью, мой отец, служил там механиком вертолётов, принимал участие в операции «выжженной земли» Ranch Hand – они рассеивали опаснейшие гербициды над всем Вьетнамом. Поэтому с дня моего рождения и до подросткового возраста правительство каждый год нас отправляло в исследовательский центр на предмет изучения побочных эффектов на организм и психику. Мне кажется, никаких побочных эффектов у меня не было, хотя мои враги, возможно, с этим не согласятся. Для моего отца один из побочных эффектов от этой химии заключался в том, что, поскольку он открыто говорил про агент «оранж», в результате чего он оказался на обложке Akron Beacon Journal, то правительство следующие четыре года сурово проверяло его налоги.

      Поскольку