Битва за Рим. Колин Маккалоу

о незаурядном уме. Сегодня Скавр не собирался прибегать к своему прославленному юмору, давшему пищу для бесчисленных анекдотов; даже уголки его рта поникли. Он тоже прошелся до дверей, но там, в отличие от Мария, отвернулся от сенаторов и воззрился на толпу за пределами зала.

      – Отцы, внесенные в списки сената! Я – ваш принцепс, мой статус подтвержден нынешними цензорами. Я принцепс с того года, как стал консулом, то есть уже двадцать лет. Я – консуляр, побывавший в цензорах. Я предводительствовал армиями и заключал договоры с врагами, а также с теми, кто просился к нам в друзья. Я – патриций из рода Эмилиев. Однако гораздо весомее всех этих немаловажных заслуг то, что я просто римлянин! Для меня непривычно соглашаться с Гаем Марием, назвавшим себя италиком. Но позвольте повторить вам то, что вы услышали в начале его речи. Такое ли это преступление – желать стать римлянином? Захотеть влиться в народ, который правит миром? Народ, который повелевает царям? Подобно Гаю Марию, я повторю, что хотеть стать римлянином – не преступление. Наше расхождение заключается в том, где мы ставим ударение. Хотеть – не преступление. Иное – сделать. Я не допущу, чтобы квириты угодили в расставленную Гаем Марием ловушку. Мы собрались сегодня не для того, чтобы сострадать тем, кто не имеет желаемого. Наша сегодняшняя цель – не жонглирование идеалами, мечтами, стремлениями. Мы имеем дело с реальностью – противозаконной узурпацией римского гражданства десятками тысяч людей, не являющихся римлянами. У них не было права объявлять себя римлянами! Хотят ли они быть римлянами – не важно. Важно то, что десятки тысяч совершили серьезное правонарушение, и мы, стоящие на страже римского наследия, не можем отнестись к этому тяжкому преступлению как к чему-то малозначительному, за что достаточно просто шлепнуть по рукам.

      Теперь Скавр повернулся лицом к сенату:

      – Отцы-сенаторы! Я, как истинный римлянин, призываю вас принять предлагаемый законопроект во всей его строгости, наделив всей полнотой силы. С италийской страстью к римскому статусу нужно покончить раз и навсегда. Lex Licinia Mucia должен подразумевать самое суровое наказание, которое когда-либо заносилось на наши таблицы! Более того, я полагал бы, что нам следует принять оба предложения Гая Мария, внеся в законопроект соответствующие поправки. Согласно первой, сведения, помогающие выявить лжеримлянина, должны вознаграждаться – скажем, четырьмя тысячами сестерциев, то есть десятой долей от суммы штрафа. Казна останется в неприкосновенности, нарушитель сам за все расплатится. Вторая поправка касается охраны всех судебных комиссий вооруженными отрядами. Деньги на содержание временной охраны также должны браться из штрафных сумм. Я искренне благодарю Гая Мария за его предложения.

      Никто так и не узнал, собирался ли Скавр закончить на этом свое выступление, поскольку его прервал крик вскочившего Публия Рутилия Руфа:

      – Дайте мне слово! Я должен говорить!

      Утомленный Скавр поспешил сесть.

      – Старина Скавр отжил свое, –