Битва за Рим. Колин Маккалоу

дружок.

      На лице Ливии Друзы отразился ужас. Испуг был таким явным, что девочка вздрогнула от удивления и волнения; удар был нанесен наугад и объяснялся лишь тем, что Сервилия страдала от отсутствия друзей.

      – Конечно, у меня есть дружок! – воскликнула мать, стараясь скрыть испуг. Она через силу улыбнулась. – Он беседует со мной изнутри.

      – Моим другом ему не бывать, – сказала Сервилия.

      – О, Сервилия, не говори таких вещей! Он будет самым лучшим твоим другом – так всегда бывает с братьями, уж поверь мне!

      – Дядя Марк – твой брат, однако именно он заставил тебя выйти замуж за моего tata, которого ты не любила.

      – И все же это не разрушило нашей дружбы. Братья и сестры вместе растут. Никто из людей не знает друг друга лучше, чем брат с сестрой, и они учатся друг друга любить, – с теплотой в голосе объяснила Ливия Друза.

      – Разве можно научиться любить человека, который тебе неприятен?

      – Тут ты ошибаешься. Можно, если постараться.

      Сервилия фыркнула:

      – В таком случае почему ты не научилась любить tata?

      – Потому что он мне не брат! – воскликнула Ливия Друза, теряясь в догадках, куда их заведет этот разговор.

      Почему дочь не хочет сделать шаг ей навстречу? Почему она так черства, так бестолкова? Потому, решила мать, что она – дочь своего отца. О, как она на него похожа! Только куда умнее. Вернее, хитрее.

      – Сервилия, – проговорила она, – единственное, чего я для тебя хочу, – это счастья. Обещаю, что никогда не позволю твоему отцу выдать тебя замуж за неприятного тебе человека.

      – А вдруг тебя не окажется рядом при моем замужестве?

      – Это по какой же причине?

      – Ну, ведь твоей матери не было рядом с тобой, когда тебя выдавали замуж?

      – Моя мать – это совсем другое дело, – печально промолвила Ливия Друза. – Как тебе известно, она еще жива.

      – Известно, известно! Она живет с дядей Мамерком, но мы с ней не разговариваем. Она распутная женщина, – сказала девочка.

      – От кого ты слышала об этом?

      – От tata.

      – Ты даже не знаешь, что значит «распутная женщина».

      – Знаю: женщина, забывшая, что она патрицианка.

      Ливия Друза скрыла улыбку:

      – Интересное определение, Сервилия. Как ты думаешь, ты сама никогда не забудешь, что ты патрицианка?

      – Никогда! – выкрикнула дочь. – Когда я вырасту, то буду такой, как хочет мой tata.

      – Я и не знала, что ты так много беседуешь с ним.

      – Мы все время беседовали.

      Ложь Сервилии оказалась столь искусной, что мать не заподозрила неправды. Лишенная внимания обоих родителей, она с раннего детства стала солидаризироваться с отцом, который представлялся ей более важным, более необходимым ей человеком, нежели Ливия Друза. Она мечтала об отцовской любви, которой, как ей подсказывал здравый смысл, она никогда не дождется: отец не принимал дочерей всерьез, потому что хотел сына. Как она пронюхала об этом? Да очень просто: она носилась, подобно призраку,