Битва за Рим. Колин Маккалоу

Тускулу? – спросила она свою дочь Сервилию как-то раз чудесным днем в конце октября.

      – О да! – с жаром ответила Сервилия, которая все эти долгие месяцы была крепким орешком: необщительная, она никогда первой не заводила разговора, а на материнские вопросы отвечала так лаконично, что за обедом Ливия Друза, скорее, произносила монологи.

      – Отчего же, Сервилия?

      Та бросила взгляд на изрядно выросший живот матери.

      – Во-первых, там хорошие врачи и акушерки, – молвила девочка.

      – О, за ребенка не беспокойся! – засмеялась Ливия Друза. – Он вполне доволен жизнью. Когда настанет его срок, он не доставит больших хлопот. У меня впереди еще целый месяц.

      – Почему ты все время называешь его «он», мама?

      – Потому что знаю, что это мальчик.

      – Это невозможно знать, пока ребенок не родится.

      – Какая ты у меня циничная! Я знала, что ты родишься девочкой, знала, что девочкой родится Лилла. С чего бы мне ошибиться на сей раз? Я по-другому себя чувствую, а он по-другому разговаривает со мной.

      – Разговаривает с тобой?

      – Вы обе тоже разговаривали со мной, пока находились у меня в утробе.

      Взгляд девочки стал насмешливым.

      – Странная ты какая-то, мама. И становишься все страннее. Как может ребенок говорить, пока он в утробе? Ведь дети не говорят даже после того, как родятся, по крайней мере сперва.

      – Вся в отца, – бросила Ливия Друза, скорчив гримасу.

      – Значит, ты не любишь tata! Так я и думала! – воскликнула Сервилия скорее бесстрастно, чем осуждающе.

      Ей уже исполнилось семь лет; мать сочла, что кое-какие непростые вещи ей можно объяснить. Не то чтобы настраивать против отца, но… Разве не чудесно было бы иметь в лице старшей дочери подругу?

      – Нет, – спокойно произнесла Ливия Друза, – я не люблю твоего отца. Хочешь знать почему?

      Сервилия пожала плечами:

      – Наверное, ты все равно скажешь.

      – А ты сама его любишь?

      – Да-да! Он – самый лучший человек в целом свете.

      – О!.. Тогда мне действительно придется объяснить тебе, в чем тут дело. Иначе ты станешь меня осуждать. А у меня есть оправдание.

      – Конечно, ты так считаешь.

      – Понимаешь, дорогая, я не хотела выходить замуж за tata. Меня заставил согласиться твой дядя Марк. А это – дурное начало.

      – У тебя была возможность выбирать.

      – В том-то и дело, что никакой! Чаще всего так и происходит.

      – А по-моему, тебе следует признать, что дядя Марк лучше тебя разбирается в таких делах. Как и во всех остальных. В том, как он подобрал для тебя мужа, я не вижу ошибки, – молвила семилетняя судья.

      – Ничего себе! – Ливия Друза уставилась на дочь полными отчаяния глазами. – Сервилия, разве людям можно диктовать, кого им любить, а кого нет? Так получилось, что твоей отец не пришелся мне по сердцу. Он мне никогда не нравился – с самого детства. Но наши отцы загодя договорились, что мы поженимся, и дядя Марк не усмотрел в этом ничего дурного. Я так и не сумела убедить его в том, что если отсутствие любви браку не помеха,