Московские были. Александр Койфман

что еще две-три публикации, и я смогу начать готовить диссертацию. Возможно, он был прав. Продолжала бы работать в музее и дальше, но в конце 1985 года в министерстве культуры сменились приоритеты, музею на следующий год было выделено значительно меньше денег. Начальство пыталось найти дополнительное финансирование, но ничего не добилось. Пришлось резко сокращать программу работ музея. Сократили и мою должность, как не очень профильную. Все-таки основное направление работы музея связано с живописью и прикладным художественным творчеством.

      Не стала ничего придумывать, приехала на Чистопрудный бульвар в свое старое издательство. Нашего старого зам главного редактора уже не было. Он ушел на пенсию. Но Тихон Сергеевич – главред – тоже меня хорошо помнил. Он с радостной улыбкой сказал:

      – Возвращаешься? Молодец. Я знал, что так и будет. Поработала в другой области, набралась опыта, даже написала научную работу – я ведь за тобой слежу. У меня сейчас как раз есть место старшего редактора. Надеюсь, не откажешься.

      Я даже и не ожидала такого приема, думала, он будет ехидничать. Но потом поняла, в чем дело: за это время ушли на пенсию двое старших редакторов, а молодежь вовсе не спешит занять низкооплачиваемые должности. Тихон Сергеевич даже туманно намекнул, что место заместителя тоже вакантно. В редакции почти ничего не изменилось. Мы по-прежнему работаем над книгами все той же тематики. Одну комнату у нас отняли, но она нам и не нужна: в редакции осталось значительно меньше людей. Собственно говоря, настоящих редакторов осталось только трое, если не считать главреда. Остальные – чисто технические работники, да и их поубавилось. В первый же рабочий день на моем столе сразу оказались четыре папки рукописей. Когда я пошла выяснять отношения к Тихону Сергеевичу, он был уже суров и непреклонен:

      – Ты хорошо отдохнула, впрягайся. У нас по этим рукописям задолженность. Так что не слишком вредничай с авторами. Сейчас не до жиру. Нужно вылезать из запарки. Я подпишу сразу, как только принесешь мне.

      – А качество, Тихон Сергеевич?

      – Над качеством будешь потом работать, со следующими книгами. Сейчас нужно выручать редакцию.

      Это уже совсем другая установка. Раньше о таком даже думать нельзя было. Пришлось вцепиться в рукописи всеми зубами. Сначала меня тяготила необходимость приходить в редакцию так рано, прочитывать в день столь много неудобоваримого чтива: отвыкла в Абрамцево, но постепенно вошла в нормальный рабочий ритм. Первую рукопись сдала за две недели. Конечно, если не думать над каждым предложением, за две недели можно осилить, да и была она не слишком толстая. Главред был доволен. Но со следующей возилась дольше. Совершенно безграмотная, но это полбеды. На страницах был полный хаос. Тогда мы еще не имели компьютеров, все делалось вручную. Сейчас я вырезала бы и вставляла в новые места слова, предложения и абзацы. Тогда приходилось переписывать целые страницы. Просто редактировать не получалось. Нечего было редактировать. За три с половиной недели я все же что-то скомпоновала.