Князь советский. Эльвира Валерьевна Барякина

ему чем только можно: возила его по конспиративным квартирам и организовывала эвакуацию китайских коммунистов и их русских советников.

      По ночам они с Фридрихом предавались страсти, а потом Магда осторожно расспрашивала его, что он намерен делать дальше.

      – Поеду в Москву, – отвечал он.

      – Но зачем? – страдая, шептала Магда. – Вы же немец, что вы там забыли?

      – Там зарождается заря нового мира. А на вашем Западе только пошлость, скука и стяжательство.

      Фридрих рассказал Магде, что во время войны он попал в плен к русским, познакомился с большевиками и понял, что его судьба – это вершить мировую революцию. В Китае он обучал молодых красных лётчиков искусству воздушного боя.

      Про себя Магда называла Фридриха «Великим»: он презирал опасность и заботился не столько о себе, сколько о своих товарищах и о Правом Деле – как он его понимал. Первый раз в жизни она столкнулась с мужчиной, которому было плевать на её богатство. Более того, он считал, что от него надо поскорее избавиться.

      – Я не могу, – с сожалением говорила Магда. – Это же не мои деньги, а папины. Он просто платит по моим счетам.

      Фридрих никогда не говорил с ней о любви и полагал, что Магда помогает не ему, а делу социализма – за что ей большое спасибо. В один прекрасный день он крепко пожал ей руку и сказал, что уезжает в Советский Союз.

      – Партия никогда не забудет вашей доброты, мисс Томпсон!

      – Я еду с вами! – решительно объявила Магда.

      Фридрих оторопел. Он называл её сумасшедшей и намекал на то, что в СССР у британской капиталистки могут возникнуть серьёзные проблемы, но Магда ничего не желала слушать.

      Она отправилась к новым знакомым из советского полпредства и получила визу.

      Фридрих был в ярости.

      – Они что там, с ума все посходили? – орал он. – Как вы их уговорили?

      Магда загадочно улыбалась. Она предложила соратникам Фридриха большой санитарный фургон, в котором они могли вывезти из Китая личные вещи. Государство выделило им деньги только на эвакуацию людей, партийного архива и оружия, а бросать родное барахло, накопленное в Китае, было жалко.

      Фридрих разругался с Магдой и сказал, чтобы она даже близко к нему не подходила. Другие большевики тоже старались держаться от неё подальше – как будто она могла заразить их «британским империализмом».

      Дорога была дальняя, и, измаявшись от страха и отверженности, Магда очень обрадовалась, когда к ней подселили Нину Купину, которая к тому же прекрасно говорила по-английски. Слава богу, она была худенькой и умудрилась втиснуться за пассажирское сидение. В кузове совсем не было места: всё было заставлено тюками, корзинами и ящиками.

      День за днём санитарный фургон катил по пустыне, похожей на застывшее каменное море. В ногах перекатывались арбузы, а над головами трепетали перьями шляпы, приколотые к потолку кабины, – посольские дамы хотели с прибылью продать их в Москве (и после этого они ещё смели рассуждать о вреде капитализма!).

      Шофер-китаец то пел песни, то ругал проводников, которые