Князь советский. Эльвира Валерьевна Барякина

низкой каменной аркой была устроена караулка, едва освещённая керосиновой лампой.

      Привратник, молодой крепкий солдат, недоверчиво посмотрел на Нину.

      – Документ покажь!

      – Нет у неё, – отозвалась Шило и, выудив из кармана Нинин кошелёк, отсчитала привратнику пару рублей.

      «Так это она меня обокрала!» – догадалась Нина.

      Закричать? Потребовать деньги назад? Но ведь Шило не отдаст их, да ещё и выгонит Нину на улицу.

      – Ну, что стоишь? Пойдем! – скомандовала та.

      Они вышли на тёмный двор.

      – Если увидишь череп – не пугайся, – сказала Шило, ступая на доску, брошенную через лужу. – Тут раньше старинное боярское кладбище было, и наши девоньки его маленько разворошили. Бывало, достанут мертвеца, а на нём столько золота – хоть ювелирную торговлю открывай. Фёдор Степаныч праздник тогда устраивал, всем водки приносил и закусок разных… По два-три дня пировали без продыху. Но хороших могил уже не осталось – только черепа и кости валяются. Фёдор Степаныч велит их закапывать, а они опять откуда-то появляются. Тошно им, видать, в общей яме валяться, вот они из-под земли и лезут.

      – Кто такой Фёдор Степаныч? – спросила Нина.

      Шило рассмеялась.

      – Начальник нашего исправительно-трудового дома, тюрьмы то есть. Я тут уже две недели сижу; хорошее место.

      – Сидишь? – изумилась Нина. – Ты что, заключённая?

      – Ага. Если сажают без строгой изоляции и «принимая во внимание низкий культурный уровень и тяжёлое материальное положение» – так вообще красота. Фёдор Степаныч нас на заработки отпускает, а мы с ним за это делимся.

      – И никто не убегает?

      – Что мы, дуры, что ли? На воле поди-ка, найди отдельную комнату и бесплатную жратву! Нас даже в баню по пятницам водят, а пионеры нам шефские концерты устраивают, чтоб мы побыстрее перевоспитались.

      Нина не удержалась от нервного смешка. Ну что ж, пусть будет исправительно-трудовой дом. По крайней мере, Алов вряд ли её тут отыщет.

      Шило поднялась на крыльцо низкого одноэтажного дома и открыла скрипучую дверь:

      – Заходите, будьте как дома!

      В тёмной комнате пахло воском и пылью. Шило запалила огарок, и Нина огляделась кругом. Зарешеченное окно, печка-буржуйка, связка дров и накрытый одеялом топчан – вот и всё убранство.

      – Здесь хорошее место, намоленное, – сказала Шило, раскладывая шинель на полу перед печкой. – Ко мне сюда часто ангелы прилетают. Сядем мы с ними под окошко, закурим по папироске – и грехов моих как ни бывало. Святое присутствие для них – лучше, чем пятновыводитель «Мечта».

      – Ты все-таки отдай мне деньги, – попросила Нина. – У меня больше ни копейки не осталось.

      – Тогда шуба моя. Идёт? – Шило кинула Нине её кошелёк. – А насчёт пальто не беспокойся, я тебе новое принесу.

      – Украдёшь?

      Шило не ответила и достала из-под тюфяка краюху хлеба и помятую охотничью фляжку.

      – Хлеб – тебе, а это – мне. – Она глотнула из горлышка, и по комнате потек тяжёлый запах самогона. – Все-таки ты мне очень понравилась. Даже не из-за шубы, а так…

      – Что же во мне такого? – спросила Нина.

      – А