Лучшие френды девушки. Нина Запольская

водку? – воскликнул Док, сидевший по другую руку от Винского. – Но я не люблю её!

      – Ну, – протянул Комбат, пожал широкими плечами и виновато улыбнулся. – Индейцы её пьют.

      – Я тоже не люблю анисовую! – сказал Винский. – Сеньор Сальвадор обещал нам лучшую в мире колумбийскую выпивку.

      Тут Док воскликнул:

      – От этой пляски у меня в глазах двоится!..

      – У меня тоже… Прямо морок какой-то, – ответил Винский и спросил у него: – Ты сколько высоких цыганок видишь?

      Док присмотрелся.

      – Кажется, две, – сказал он, наконец, но тут же исправился: – Нет, три. Две – рядом с медведем и одна – рядом с сеньором цыганом… Или две – рядом с сеньором цыганом?

      Винский присмотрелся к поющим цыганкам, которые ходили по кругу и взмахивали руками: высоких царственных цыганок, действительно, было три.

      – Тройняшки? – удивлённо спросил он, оборачиваясь к цыгану Сальвадору, сидящему рядом.

      Сальвадор глянул на него, и в его взгляде Винский прочитал отчаянную дерзость хищного и ловкого зверя. Спустя мгновение изжелта-карие глаза Сальвадора потухли, он шумно выдохнул и ответил:

      – Из мясных блюд, сеньор Винский, в Колумбии заслуживают внимания… Пандеха-пайса – огромное ассорти из говядины, свинины, колбасок чорисо, бобов фрихолес, риса, жареных бананов, яиц и авокадо… Ахико – густой суп из мяса птицы с картофелем и юккой.

      – Да-да, – перебил его Винский и опять посмотрел на цыганок.

      – Нет, вы послушайте, – не отставал цыган Сальвадор, хватая его за руку. – Это очень хорошая кантина, сеньор Винский, и совсем не дорогая. Правда, к сожалению, настоящая кашаса сейчас большая редкость… Но ей ничуть не уступает чучуаса из Летисии.

      Винский скептически хмыкнул. Глаза старика-цыгана прикрылись тяжёлыми веками. Он встал и вошёл в цыганский круг. Тут же один из цыган протянул ему свою скрипку и смычок. Сальвадор зажал скрипку подбородком и заиграл ритмичную мелодию. Певицы задвигались быстрее, дробно застучали каблуками о драгоценный паркет, затрясли немыслимыми юбками и широкими рукавами. Раздался звон бубна.

      К Винскому на освободившееся место подсел Комбат. Диван, – нежный стёганый «итальянец», – просел под его сильным, тренированным телом почти до пола. Простое лицо Комбата казалось удивительно значительным в отблесках ламп, имитирующих дрожащее пламя свечей. Он осторожно скосил глаза в сторону старого цыгана и сказал:

      – Чуваки, а ведь наш сеньор Сальвадор не договаривает… Здесь сигары хоть и ручной скрутки, но табак амазонский. Правда, он мягкий и ароматный.

      – Амазонский табак? – капризно вскрикнул Док, сидевший по другую руку от Винского. – Но я не люблю амазонский!

      – Ну, – протянул Комбат, поправил галстук-бабочку и виновато улыбнулся. – Индейцы его курят.

      – Я тоже не люблю амазонский, – сказал Винский. – Сеньор Сальвадор обещал нам лучшие в мире кубинские сигары.

      Тут он затряс головой и