Нуар в таёжных тонах. Дознание капитана Сташевича. Владимир Владимирович Гораль

отречься от преступного отца, взять девичью фамилию русской матери.

      Предложение выглядело просто:

      – Всего и делов-то! Был Сташевич, стал Сиротин!

      Андрей наотрез отказался. А Зорин же помогал Сташевичам чем мог. Правда, без особой огласки, но поддерживал – морально и, что важнее, материально. И еще он не дал отчислить Андрея из университета, лично за него поручился.

      Казимира Сташевича реабилитировали в сороковом, сразу после расстрела бывшего наркома Ежова9. Правда, родной НКВД для своей жертвы это доброе дело сделал посмертно. Позже, во время войны, будучи офицером контрразведки, Андрей по странному стечению обстоятельств познакомился с неким Рюминым, лейтенантом «СМЕРША». Тот в тридцать восьмом вёл дело его отца, и каким-то чудом уцелел после краха своего шефа.

      Десятки его коллег пустили тогда в расход новые бериевские следователи, а этому же повезло, отделался простым понижением. Был себе майором госбезопасности, вот-вот собирался в старшие майоры, а превратился на четвёртом десятке в лейтенанта. Хорошо ещё, что не в младшего. Оно, конечно, не то что в армии. Лейтенант госбезобасности по званию равнялся старшему армейскому лейтенанту, но всё равно обидно.

      – Ты, Андрюха, хоть и наполовину «пшек», но парень свой, настоящий. Так что, делай со мной, чего захочешь! – размазывая по щекам пьяные слёзы, шептал ему во фронтовой землянке Рюмин. – Вот возьми и пристрели меня сейчас из моего личного Вальтера. Только я твоего батю приговорить не успел. Сердце у него больное было. Он сам в камере умер. Бить, бил, было дело! Так уж полагалось. Но не приговаривал. Кто ж вам, полякам, виноват, что у вас так много родни за границей? У папаши твоего брат двоюродный оказался, какой-то знаменитый на всю Европу доктор по психам. Вот за братца своего он и пострадал. А нечего было отцу твоему знаменитую родню в ихних вражеских Европах плодить!

      – О как… Железная логика, – молча слушая пьяного гада, стискивал зубы Андрей. – Да и чему тут удивляться?! Как говаривала мама отца, покойная бабушка Гося: «Czyja siła, tego prawda»10.

      На фронте всякое бывает, и капитан просто воспользовался случаем. Как-то они, вдвоём с Рюминым, не считая шофёра, везли в штаб дивизии важного языка, немецкого оберста11. Этого ценного фрица их полковые разведчики с превеликим трудом доставили из самого глубокого германского тыла. Оберст этот оказался настолько ценным, что по его душу немцы отрядили целую диверсионную группу. Хотели, видимо, отбить. А если не удастся – ликвидировать…

      На лесной дороге перед закрытым Виллисом Сташевича и Рюмина вдруг, откуда ни возьмись, возник новенький Паккард. Из него вышел целый подполковник РККА12 в сопровождении двух офицеров рангом пониже. Подполковник предъявил удостоверение зам. начальника контрразведки фронта, и тут же непререкаемым тоном приказал передать ему языка-оберста.

      Всё бы ничего, но подполковник,

9

Ежов Николай Иванович (1895—1940) – нарком внутренних дел СССР в 1936-38-м годах. Один из главных организаторов массовых репрессий в СССР 37-38-го годов. Расстрелян в 1940-м году.

10

Czyja siła, tego prawda (польск.) – Кто сильнее, тот правее.

11

Оберст (нем.) – полковник

12

РККА — Рабоче-Крестьянская Красная Армия. С 1946-года Советская армия