Майн кайф. Владимир Вячеславович Николаев

она, словесная туша реминисценции рыбьей тенью под водой. Но не надо гарпуна и сетей.

      Это я – "рыба" по знаку зодиака.

      В детстве, в возрасте наверно трёх лет, меня очень сильно напугала лошадь, неожиданно выскочившая из-за поворота возле нашего дома.

      В том ДТП, между "рыбой" и лошадью, я отделался страшным испугом. Последствия были очень тяжёлыми. Я впал в беспамятство.

      Бреднем бреда меня, как рыбу, вытянули на берег, и я метался в горячке, пытаясь добраться до спасительной влаги.

      В больницу родители везти меня не хотели, потому что просто не доверяли врачам провинциальной больницы.

      А моё маленькое тельце не доверяло своему сознанию, потому что свирепо ломил ветер ужаса, спугнув с насеста рассудок, и мозг ширил паруса галлюцинаций.

      И, может быть, уже проходил оформление и регистрацию мой загробпаспорт, позволивший бы беспрепятственно грести в маленьком гробике к погребению.

      Отец запряг сани и по перволедью реки, сам рискуя жизнью, по звучащему хрустко льду поехал в соседнюю деревню к бабушке, которая слыла знахаркой.

      Она нашептала на воду какие-то слова, мне дали испить. И я уснул…

      Тот сон, по словам родителей, длился "ипотечно" долго. Я только иногда выныривал из этого лечебного сна, прося:

      Пить… пить… пить… – и снова тонул.

      Они по очереди просыпаясь ночью, слушали моё дыхание. Есть ли оно вообще?

      Я не помню, и сейчас уже не у кого спросить, сколько это продолжалось.

      Что сказала та целительница воде, которая, как покровами Богородицы, усмирила мои переживания?

      Отступил тот страх.

      Может, и по сию пору осталось ещё пару капель той водицы, которая и шепчет мне: не бойся, малыш.

      Говори.

      И долго ещё я после этого был поклажею: куда положили, там и уснул.

      Как рассказывали родные, меня могли найти спящим не только в своей колыбельке, но и на полу, где-нибудь под столом, или в шкафу.

      Наверняка мама брала меня очень осторожно на руки, тихонечко целовала и, уложив в кроватку, с улыбкой смотрела ещё некоторое время на спящего красавца.

      Ведь для неё я тогда другим быть не мог.

      Да, я иногда люблю плавить в руках детство, как ребёнок шоколад, и увозюкаться в нём по самые уши.

      Но в детство своё я не хочу возвращаться, потому что счастлив и сейчас.

      Я сегодня начертил себе строгий круг обязанностей-обвязанностей, с которыми справляюсь. И, к тому же, есть цветные вкладыши удовольствий.

      Мне просто хочется запутаться в старое пальто и замереть, задремав, потому что в зрелом зрячем возрасте в мечтаниях уже нет надёжности, ведь для их воплощения может просто не хватить сил.

      А вот на то, чтобы при этом ощутить то самое детское состояние погруженности в сон, надеюсь, хватит.

      И даже если в этом фарватере налечу на детские страхи, то я предпочту их прелесть, чем смердеть взрослым унынием мрачного терпения.

      Я-то знаю, что такое перенасыщенное терпением ожидание. Со школьного возраста я помню те тягостные, для того возраста, остановки жизни.

      Просто