Майн кайф. Владимир Вячеславович Николаев

когда ситуация тычет пару раз в один уровень и наконец разворачивается.

      Как товарищ Остап Бендер Кисе Воробьянинову: двойное "НА".

      Вот тебе за девочек. Вот тебе за милицию.

      Если все мы где-то пуповиной связаны в одно целое и оно живёт по принципам нам подобным, то я попал в ситуацию, когда некий перебор негатива должен быть через "канализацию" удален из оперативной памяти.

      И я, видимо, оказался на этот раз в порядке очереди той самой сливной воронкой.

      Уже на выходе из дверей квартиры заклинил замочек на верхней одежде и пришлось снимать её через голову. Потом этот же трюк повторился вечером уже на другой одежке.

      На почте не оказалось извещения о высылке мне важных документов.

      Продолжается тянучка времени… за крайнюю плоть.

      Позвонив другу на работу днём, услышал обнадёживающий ответ: приходи, я на месте, вопросов нет – сделаем.

      Двинулся в путь и, уже достигнув цели, ещё раз набрал номер телефона у проходной.

      Нет вопросов. Просто некому их задать. Приятель частенько забывает телефон в другом помещении.

      Сквозь низкопотолочный, барачного типа коридор погоды – в обратный путь.

      Серый цвет в избытке не радует.

      Тучи бреющий полет заходит на посадку, как будто с космических высот, и такое впечатление, что сейчас из её грузового отсека начнётся метеоритный дождь.

      Или, того хуже, начнёт падать мелкий мусорный металл, прихваченный на околоземной орбите, или в крайнем случае вывалится вода, утяжелённая дейтерием…

      Она тычет своей тушей, постоянно уменьшая клиренс, в высотные домонаслоения.

      Тяжела туча мономаха…

      Связан я погодой, как язык, взятый в плен. Кляпом во рту у меня эта туча, и она оттёрла меня от рационального восприятия действительности.

      Я правлю своими действиями, как пилоты воздушным судном в сплошном фронте облаков.

      Попутные мысли просто пытают, стуча копытно, путая, сбивая с пути.

      Куда кривая выкривит? Да скорее снова в колею… Из звёздного масштаба забилась в утлое улиточное убежище молекулярной сущности.

      Мышцы не совсем понимают замысел.

      Я тоже. По воздушным ямам ломаю себе ноги, чувствуя пропасти, в которые лечу вверх тормашками и давлюсь блевотиной, как когда-то в детстве пробовал на вкус полёт в "кукурузнике".

      И постоянное чувство жжения раздражения. Встроенная головная боль в череп.

      Запах горелого на сковороде настырен, налипчив.

      Кашу маслом уже не исправишь.

      Организм начал устойчивое разложение на беспричинную злобу, бессилие и хандру, и даже плаксивость местами проступает мокрым пятном.

      Обрыв терпения, прогиб сознания, перелом воли, вывих движения, потеря обоняния.

      Развинчивание… радостей развенчивание. А может, взять да просто расплюмажиться и рёвом уреветься, как в детстве.

      Ко всей московской публике у меня претензий нет. У меня только к двум, ну трём есть вопросы.

      Очень я осторожно подступал к этому моменту.

      Можно