Пашня. Альманах. Выпуск 3. Creative Writing School

разглядывала свои ногти, как будто они имели какое-то значение, потом исподлобья зыркнула на Анну Андреевну и резко сказала:

      – Нет, если ты молчать будешь, я уйду.

      – Стой! – испугалась Анна Андреевна и вскинула руку. Затем медленно опустила ее на стол и решилась спросить: – А он там… как?

      – Коммерческая тайна. Мертвые не могут говорить о мертвых, – сважничала Лукинична. – Ну, о других мертвых. Раз к тебе не пришел, не должно тебе знать.

      – А он что, мог?

      Она вспомнила, что муж ни разу не снился ей после смерти.

      – Я же пришла.

      Пока хозяйка молчала, Лукинична оценивающим взглядом окинула кухню. Взгляд ее отчего-то зацепила мимоза, которую она сначала приняла за рассаду помидоров.

      – Дура ты, Андревна, – покровительственно произнесла Лукинична.

      – Это почему?

      – Он, может, и не приходит, потому что дура. Театр в свинарнике тут развела, чашки не моет, сигареты чужие курит. Столько лет прожили, а так и не смекнула, что за мужик тебе достался.

      Анна Андреевна обиделась. Она хотела было разозлиться, но вспомнила, что Лукинична мертва.

      – Ты мне нотации читать собралась? Я прекрасно знаю…

      – Я прекрасно знаю, я прекрасно знаю, – передразнила старуха. – Ничего ты не знаешь, кроме того, как пыль собирать на ресницах. Тебе жить-то осталось фигу, а ты, тьфу. Мужик у тебя был мужиком, не отцом, не сынком и не братом, которых бабы получают вместо мужей. Любил безумно, только вот он любил, а ты жила так и помрешь так же. Не великомученицей, а дурой. Всю жизнь за пазухой…

      – Прекрати! – хлопнула по столу Анна Андреевна. В уголках ее глаз собрались слезы.

      – Потому что правду говорю. Тебе дети что предлагали, а? По миру покататься звали, а тебе ныть в затхлой квартире лучше. Про звезды бормочешь, а сама что видела? Вон че! – Лукинична показала кукиш. – Мы там все просто мертвецы. Нет загробной жизни – она на то и смерть!

      Лукинична ненадолго отвернулась, ожидая ответа.

      – А он и не придет к тебе, пока ты выть по ночам не перестанешь, – наконец, сказала она.

      – Тебе не понять, как я его любила. Как люблю! – через боль говорила Анна Андреевна. – Если бы я только знала…

      – Какое чертовое тебе дело? Никуда он от тебя не денется, тело его в земле, а душа, как это слыхано, везде. Жизнь только твоя – в п..де!

      Лукинична высматривала и ждала, пока Анна Андреевна скажет что-то. Но та только жалобно и жалко сидела с прямой спиной, тратя на эту позу последние силы.

      – Мертвые, Андревна, они ведь просто так не приходят, – спокойно сказала Лукинична.

      Вдруг со скрипом отворилась форточка, и в кухню влетел пробирающий ветер. Анна Андреевна испугалась, вскочила к окну, привстала на цыпочки и закрыла створку.

      – Оно ведь болит, Лукинична, и я даже не знаю… – начала она, разворачиваясь и вытирая слезы, но за столом уже никого не увидела.

      Анна Андреевна не хотела тратить силы на удивление