.

И то ли потакая им, то ли из кокетства спросил:

      – А что происходит с теми, кто набрал слишком много голосов в этом вашем мифическом списке?

      Разумеется, вопрос был задан исключительно с точки зрения социальной антропологии.

      Опустив глаза, Кейшан придвинулся поближе к креслу. Встал на колени у ног ученого мужа. Вода в пластиковом тазике уже давно остыла. Кейшан взял с пола сложенное полотенце.

      – Ну, примерно так… – проговорил он, бережно вынимая ногу профессора из чуть теплой воды.

      Он обтер бледную ступню полотенцем, опустил на ковер, проделал то же самое с другой ногой, а затем по очереди поднес обе холодные сморщенные ступни к губам и поцеловал.

      Доктор Эммет Бролли наблюдал за его действиями, отвесив бородатую челюсть. Он не знал, как реагировать.

      Облобызав профессорские ноги, Кейшан без суеты вынул из-за пояса короткоствольный револьвер и засадил пулю прямо в разинутый профессорский рот. На выстрел никто не прибежал. В здании больше никого не было.

      – Фальстарт, – произнес Джамал.

      Бролли распластался в кресле под своей стеной почета, увешанной многочисленными дипломами, сертификатами, свидетельствами и грамотами. Глубокий кратер на месте его лица быстро заполнялся кровью. Кровь фонтаном брызгала из пробитой сонной артерии. Больше он никого не уморит скукой бесконечных лекций. Некоторое время его руки еще подрагивали, а потом кровь перестала литься с бороды. Профессор был мертв.

      Кейшан убрал револьвер за пояс.

      – Через несколько дней это уже будет неважно. – Он кивнул Джамалу на пафосный мавританский ножичек для бумаги. – Ну, сколько стоит?

      Джамал пролистывал в телефоне список. С каждым днем список делался все длиннее, люди торопились внести кандидатуры перед закрытием. Наконец имя нашлось.

      – Ты не поверишь…

      Кейшан застыл.

      – Ну?!

      Джамал, сияя, поднял взгляд от экрана.

      – Шестнадцать тысяч голосов!!!

      Фактически у них теперь была собственная политическая партия. Кейшан ахнул, зажал рот обеими ладонями и шепотом заверещал в них от восторга. Джамал взял со стола мавританский ножичек.

      – Слава Богу, Уолтер нам рассказал, – вздохнул он, срезая ухо.

      Кейшан, покраснев, беспомощно развел руками и проговорил еле слышно:

      – Бедный Уолт…

      Джамал передал ему ухо со сверкающей в мочке бриллиантовой серьгой. Они с Кейшаном стукнулись кулаками над изуродованным трупом доктора Эммета Бролли. Прежде чем уйти, Кейшан снял со стены раму с опаленным флагом, реликвией каких-то давно забытых протестов. Подержал в руках с благоговением и повесил обратно, перевернув правильной стороной.

      Джамал взял книгу Саула Алински, которую профессор читал перед смертью, полистал безразлично.

      – Прошло время красивых слов, – сказал он и аккуратно возложил хрупкую бумагу в жадное пламя камина.

* * *

      Пайпер охрип. В горле у него пересохло, и сил уже