Гедда Габлер (пьесы). Генрик Ибсен

о к т о р С т о к м а н. Очень может быть. Но меня это каким боком касается, скажи на милость?

      Ф о г т. А таким, милый мой, что ты этого правила, похоже, никак не усвоишь. Но учти, тебе это дорого обойдется. Если не сейчас, так позже. Я тебя предупредил. Прощай.

      Д о к т о р С т о к м а н. Ты в своем уме? И ты глубоко заблуждаешься…

      Ф о г т. Не имею такого обыкновения. А от приглашения я вынужден отказаться. (Кланяется в сторону столовой.) Прощайте, невестка. Господа, прощайте. (Уходит.)

      К а т р и н а (входит в гостиную). Он ушел?

      Д о к т о р С т о к м а н. Да, ушел, злой как черт.

      К а т р и н а. Томас, дорогой, ты чем-то опять его задел?

      Д о к т о р С т о к м а н. Ни в коем разе. Но он же не вправе требовать, чтобы я посвятил его во все прямо сейчас. Еще не время.

      К а т р и н а. Во что посвятил?

      Д о к т о р С т о к м а н. Э-э… Не расспрашивай пока, Катрина. Странно, что не приходил почтальон.

      Ховстад, Биллинг и Хорстер встают из-за стола, идут в гостиную. Чуть погодя сюда же приходят Э й л и ф и М о р т е н.

      Б и л л и н г (потягиваясь). Ни черта себе ужин, убей бог. После такого угощения чувствуешь себя прямо новым человеком.

      Х о в с т а д. Фогт был сегодня не в духе.

      Д о к т о р С т о к м а н. Все из-за желудка, у него несварение.

      Х о в с т а д. Да, нас, из «Народного вестника», он вообще не переваривает.

      К а т р и н а. Мне кажется, вы с ним сегодня вполне неплохо поладили.

      Х о в с т а д. Временное перемирие, не более того.

      Б и л л и н г. Вот золотые слова! В самую точку!

      Д о к т о р С т о к м а н. Не забывайте, Петер одинок, бедняга. У него все дела, дела, а уютного дома, чтобы душой отдохнуть, нет. И еще этот треклятый жиденький чаек, которым он накачивается. Мальчики, придвигайте стулья к столу! Катрина, так будет нам сегодня тодди?

      К а т р и н а (идет в столовую). Сейчас принесу.

      Д о к т о р С т о к м а н. Капитан, садитесь сюда ко мне на диван. Вы у нас редкий гость, уж пожалуйста… Друзья мои, присаживайтесь.

      Мужчины рассаживаются вокруг стола. К а т р и н а приносит поднос с самоваром, стаканами, графинами и прочим.

      К а т р и н а. Так, вот арак, ром, коньяк. А смешивайте уж сами.

      Д о к т о р С т о к м а н (беря стакан). C этим мы справимся. (Смешивая тодди.) Так, еще сигары! Эйлиф, ты ведь знаешь, где стоит ящик? Мортен, тащи-ка мою трубку.

      Мальчики уходят в комнату направо.

      Я подозреваю, что Эйлиф иной раз таскает у меня сигары, но виду не подаю. (Смеется.) И захвати мою шапочку, Мортен! Катрина, покажешь ему, куда я ее положил? Не надо, не надо, он сам нашел!

      Мальчики приносят все, что просил отец.

      Прошу вас, друзья мои. А я уж, как всегда, трубочку. Сколько мы с ней нагулялись вдвоем там, на севере, в Нурланде, да в какую мерзкую погоду! (Чокается.) Выпьем! Скол[1]! Сидеть вот так с вами в тепле и покое, оно куда лучше.

      К а т р и н а (не отрываясь от вязания). Вы скоро в море, капитан Хорстер?

      Х о р с т е р. Надеюсь к следующей неделе все закончить.

      К а т р и н а. В Америку

1

От норвежского skål (чаша) – традиционный заздравный тост в Скандинавии.