Гедда Габлер (пьесы). Генрик Ибсен

сбор г о р о ж а н всех сословий. В толпе изредка мелькают ж е н щ и н ы и ш к о л ь н и к и. В дверь в глубине сцены заходят все новые и новые люди, зал наполняется.

      Г о р о ж а н и н (другому горожанину, которого вдруг увидел). Ламстад, и ты здесь?

      С о б е с е д н и к. Я всегда хожу на все городские собрания.

      С т о я щ и й р я д о м г о р о ж а н и н. Свистки-то принесли?

      В т о р о й г о р о ж а н и н. Ха, еще бы, конечно! А вы, что ли, не взяли?

      Т р е т и й г о р о ж а н и н. Взял, взял. А шкипер Эвенсен вообще собирался притащить здоровенный рог.

      В т о р о й г о р о ж а н и н. Эвенсен, он может! (Все смеются.)

      Ч е т в е р т ы й г о р о ж а н и н (подходит к ним). Послушайте, скажите мне, а что здесь сегодня будет?

      В т о р о й г о р о ж а н и н. Доктор Стокман будет докладывать против фогта.

      В н о в ь п р и ш е д ш и й. Так они же братья?

      П е р в ы й г о р о ж а н и н. Ну и что? Доктор Стокман, он не трус, так-то.

      Т р е т и й г о р о ж а н и н. Но он же неправ, в «Народном вестнике» написали.

      В т о р о й г о р о ж а н и н. Да, в этот раз он, видать, неправ, недаром ему отказались дать зал и в Союзе домохозяев, и в Городском собрании.

      П е р в ы й г о р о ж а н и н. Ему даже зала курорта – и то не дали.

      В т о р о й г о р о ж а н и н. Вот-вот, то-то и оно.

      Ч е л о в е к (в другой компании). И кого нам держаться в этом деле?

      Е г о с о б е с е д н и к (в той же компании). Держаться надо Аслаксена. Что он делает, то и вы.

      Б и л л и н г (с папкой под мышкой пробирается сквозь толпу). Прошу прощения, уважаемые, дайте дорогу прессе. Я делаю репортаж для «Народного вестника». Благодарю! (Садится за стол слева.)

      Р а б о ч и й. Это что еще за чудо?

      В т о р о й р а б о ч и й. Ты его разве не знаешь? Это же Биллинг, шустрит у Аслаксена в газете.

      К а п и т а н Х о р с т е р вводит в зал через дверь в глубине справа К а т р и н у С т о к м а н и П е т р у. С ними Э й л и ф и М о р т е н.

      Х о р с т е р. Вот здесь, по-моему, удобное место для родственников. Легко выбраться в случае чего.

      К а т р и н а С т о к м а н. Думаете, будет скандал?

      Х о р с т е р. Как знать… В такой толпе… Но здесь вам будет спокойно.

      К а т р и н а (усаживается). Как любезно с вашей стороны, что вы дали Стокману зал.

      Х о р с т е р. Ну, раз все отказали…

      П е т р а (тоже садясь). И как мужественно.

      Х о р с т е р. Никакого особого мужества тут от меня не потребовалось.

      Редактор Х о в с т а д и хозяин типографии А с л а к с е н одновременно, но порознь выныривают из толпы рядом с говорящими.

      А с л а к с е н (подходит к Хорстеру). Доктор еще не пришел?

      Х о р с т е р. Он ждет в доме.

      Оживление возле двери сзади.

      Х о в с т а д (Биллингу). Та-ак, фогт пришел. Видите?!

      Б и л л и н г. Все-таки прибыл, убей бог!

      Ф о г т осторожно прокладывает себе дорогу сквозь толпу и встает у стены слева. Почти сразу из передней правой двери появляется С т о к м а н. Он в черном сюртуке, с белым шейным платком. Раздаются неуверенные хлопки, но их тут же зашикивают. Становится тихо.

      Д о к т о р С т о к м а н (вполголоса).