Гедда Габлер (пьесы). Генрик Ибсен

о р С т о к м а н. Да, зато Аслаксен проявил такое участие! Удивительное, по-моему.

      Х о в с т а д. Не знаю, я больше ценю в людях стойкость и верность себе.

      Д о к т о р С т о к м а н. Вы совершенно правы, конечно же.

      Х о в с т а д. Поэтому я хочу воспользоваться случаем и заставить исполненных благих намерений господ вести себя по-мужски. Надо искоренить в нашем городе культ преклонения перед властями. Каждый горожанин с правом голоса должен отчетливо понимать, что в истории с водопроводом власти совершили огромную, непростительную ошибку.

      Д о к т о р С т о к м а н. Хорошо. Если вы считаете, что для общественного блага так лучше, будь по-вашему. Но не раньше, чем я поговорю с братом.

      Х о в с т а д. Я пока напишу колонку про эту историю. И если господин фогт пожелает замолчать дело, то…

      Д о к т о р С т о к м а н. Слушайте, ну почему вы так думаете?

      Х о в с т а д. А почему бы мне так не думать? Так что тогда?

      Д о к т о р С т о к м а н. Ну-у, тогда я обещаю вам… Вот что, тогда печатайте мою докладную – прямо всю целиком.

      Х о в с т а д. Вы разрешите? Честное слово?

      Д о к т о р С т о к м а н (отдает ему рукопись). Вот она, держите. В любом случае вреда не будет, если вы ее прочтете. Только верните потом.

      Х о в с т а д. Отлично, отлично. Конечно, верну, доктор. Прощайте.

      Д о к т о р С т о к м а н. Прощайте. Вот увидите, господин Ховстад, все пройдет как по маслу.

      Х о в с т а д. Хм, посмотрим. (Откланивается и уходит.)

      Д о к т о р С т о к м а н (идет к двери, заглядывает в гостиную). Катрина! О, Петра, ты уже дома?

      П е т р а (входит). Да, только что вернулась из школы.

      К а т р и н а (входя). Еще не приходил?

      Д о к т о р С т о к м а н. Петер? Нет. Зато я долго беседовал с Ховстадом, он очень воодушевлен моим открытием. Представляешь, последствия будут гораздо серьезнее, чем я думал поначалу. Но если потребуется, Ховстад предоставит в мое распоряжение свою газету.

      К а т р и н а. Думаешь, дойдет до такого?

      Д о к т о р С т о к м а н. Нет, конечно. Но надо же человеку погордиться, что его поддерживает независимая свободомыслящая пресса?! Еще приходил, представь себе, глава домохозяев.

      К а т р и н а. Правда? А ему что надо было?

      Д о к т о р С т о к м а н. Тоже меня поддержать. Все они меня поддержат, если запахнет порохом. Знаешь, что у меня за спиной?

      К а т р и н а. За спиной? Нет. А что там у тебя?

      Д о к т о р С т о к м а н. Компактное большинство.

      К а т р и н а. У-у. Томас, а это хорошо?

      Д о к т о р С т о к м а н. Да уж куда как неплохо, скажу я тебе! (Потирая руки, ходит по комнате.) Господи, какое блаженство – чувствовать братское единство со своими согражданами!

      П е т р а. И еще чувствовать, что приносишь столько добра и пользы, папа!

      Д о к т о р С т о к м а н. Причем своему родному городу.

      К а т р и н а. В дверь звонили.

      Д о к т о р С т о к м а н. Вот и он. (В дверь стучат.) Милости просим!

      Ф о г т (входит из прихожей). Доброе утро.

      Д о к т о р С т о к м а н. Петер, добро пожаловать!

      К а т р и н а. Доброе утро, деверь. Как дела?

      Ф о г т.