.

а сама Хромоножка не могла. Мать давай девицу замуж гнать, да кто же ее такую возьмет? Хоть и была Лайза красавицей, да хромота ее оказалась неизлечимой. И приданого за девушкой никто не даст, разумеется. Хоть парни на нее и поглядывали, да родители у них не дураки были: кому такая невестка нужна, хромая и без приданого?

      Вот мать и начала девушку поколачивать с горя. Бьет, да еще каждым съеденным куском попрекает. Поэтому не удивился я, когда увидел, что Хромоножка плачет. Встретились мы над самым водостоком, и мне бы мимо пройти, да не смог. Пожалел девицу. Лопату с плеча снял, в землю упер.

      – Не плачь, Хромоножка! – утешаю ее. – Потерпи немного: мука перемелется, зерно будет.

      – Не могу так больше! – заявляет мне Лайза. – Лучше бы мне и не родиться вовсе, чем такой подбитой уткой жить! Родная мать поедом ест, со свету сживает. Вон какой синяк набила, а за что? За то, что калека и никому не нужна?

      Слезы у девицы из глаз ручьем бегут. Бросается она мне на шею и начинает их о мою куртку вытирать. И чувствую я, что ногами слабею. Молодой здоровый парень, силушкой вроде бы не обижен, а понимаю – сейчас упаду. Оперся на лопату свою, Лайзу покрепче к себе прижал, по черным кудрям рукою глажу, успокаиваю, значит. Она ревет в полный голос. Что за напасть такая со мной приключилась? – думаю я. Никогда такого не было. Потом начинает до меня доходить: это все девичьи слезы виноваты! Не пойму, каким образом, но просочились они через плотную курточную ткань. Проникли сквозь рубашку. Пронзили кожу и ударили мне в самое сердце. А сердце, оно ведь не казенное, оно свое. И слабое к тому же, как выясняется. От слез девичьих сердце шалить начинает. С ритма сбивается и ухает как барабан. От того, должно быть, и ноги слабеют. Я ведь с девицами дела не имел, откуда мне было знать, что они так на меня действуют?

      Жалко мне стало Хромоножку. Моченьки нет как жалко. А придумать ничего не могу. Голова пустая, словно прохудившийся бочонок. И слов, чтоб девицу утешить, подобрать не могу: разбежались все слова от меня, попрятались куда-то. Стою пень пнем, по волосам ее глажу. Сам вот-вот разревусь.

      Хромоножка пригрелась у меня на груди, голосить перестала. Стоит, носом тихонько шмыгает. Потом голову подняла, сиреневыми своими глазищами захлопала и предлагает:

      – Я ведь тебе нравлюсь? Тогда возьми меня замуж! Не пожалеешь – я для вас с госпожой Еленой все буду делать. Вот увидишь: трудиться стану, не покладая рук!

      Госпожа Елена – это матушку мою так зовут.

      – Не могу, Хромоножка! – отвечаю я ей.

      – А не можешь замуж взять, тогда добудь для меня Облачную Жемчужину! – просит Лайза. – Я ее съем и исцелюсь от своей хромоты. Ты ведь небоходец, ты это можешь!

      – А ты знаешь, сколько такая Жемчужина стоит? – спрашиваю я.

      – Когда поправлюсь, меня всякий на службу возьмет! – заявляет она. – Тогда я все тебе смогу вернуть, до последней медной монетки!

      Все-таки