Таганский перекресток. Вадим Панов

улыбнулась девушка.

      И резко ударила Батоева коленом в промежность.

      – Ох!

      Мустафа согнулся от боли и выпустил руку Заремы. Девушка сразу же отскочила в сторону.

      – Стой!

      – Батоев! – пронзительно закричала Зарема. – Мустафа Батоев!

      Исмаил среагировал мгновенно: развернулся на крик, в руке появился – или показалось? – пистолет. Упитанный присел на корточки.

      Телохранители заслонили Мустафу.

      – Взять ее! Взять! Русского взять! Перстень взять! – хрипел из-за их спин Батоев.

      Но телохранители видели то, чего не заметил шеф. С лавочек поблизости поднимались черноволосые мужчины. Солдаты Казибекова. Четверо. У одного кисть руки тонет в сложенной пополам газете. У второго – в сумке. Двое последних прячут руки под пальто. Правда, от Тверской подтянулись люди Мустафы. Еще трое.

      Но не стрелять же, черт возьми, в самом центре города?!

      И в какой-то момент все замерли.

      И прохожие наконец-то увидели, что происходит нечто странное. Стали расступаться, боязливо отодвигаясь к деревьям.

      И насторожились милиционеры, до сих пор мирно болтавшие на перекрестке.

      И никто не знал, что делать.

      Никто, кроме Заремы.

      Хватка у Исмаила оказалась железной. Даже когда раздался женский вопль – Орешкин не расслышал слов, показалось, прозвучало какое-то имя – и Исмаил обернулся, он все равно не выпустил Димкино плечо. Даже чуть сильнее сдавил, то ли показывая, что бежать бессмысленно, то ли машинально, увидев стоящих метрах в тридцати людей – толстого коротышку и окружавших его телохранителей. Судя по всему, их появление не обрадовало Исмаила, и Орешкин затосковал. Вонючка fOff на полусогнутых ногах направился к деревьям. На него никто не обращал внимания. Кому интересен предатель? Он свою роль сыграл. А Димка оставался вместе с Исмаилом в центре площади. И ждал, что вот-вот начнут стрелять. И проклинал вечеринку, на которой поругался с генеральным, ибо, не будь ее, сидел бы сейчас в теплом офисе да флиртовал бы с Ниной…

      – Перстень давай, – прошипел Исмаил.

      – Дома оставил.

      Орешкин никогда бы не подумал, что его руку можно сжать еще сильнее. Оказалось – можно. Исмаил оказался настоящим терминатором.

      – Перстень давай, гаденыш. Иначе положу.

      – Вытащи меня отсюда, – с трудом превозмогая боль, ответил Димка. И заметил, что от перекрестка к площади направляются встревоженные милиционеры. Стало легче. – Выбираться будем вместе.

      Откуда только взялась наглость? Откуда? Потом Орешкин понял – из метро. Он стал меняться, когда переломил себя и отправился на подозрительную встречу. Когда принял первое в своей жизни правильное решение, когда почувствовал себя смелым.

      К сожалению, от терминатора не ускользнули перемещения стражей порядка.

      – Перстень, сука! – В бок Орешкина уперлось что-то твердое. – Пристрелю.

      И решимость стала таять.

      Ноги у Димки подогнулись. Рука машинально опустилась в карман… И в этот момент на них налетело что-то маленькое, пушистое и очень-очень активное.

      И очень шумное.

      Подкравшаяся