Шпион, выйди вон!. Джон Ле Карре

растолкал очередь в справочную и попросил назвать мне все рейсы в Россию – и прямые, и с пересадкой. Я как полоумный раз за разом просматривал расписание и орал на китайских дежурных, и они все отвечали, что со вчерашнего дня до сегодняшних шести часов вечера рейсов нет. Но меня мучило какое-то предчувствие. Я должен был выяснить все до конца. Спрашиваю: как насчет чартерных рейсов, не указанных в расписании, грузовых, случайных транзитных? Ничего, точно ничего не было отправлено в Москву с сегодняшнего утра? И тут эта молоденькая девушка – китайская стюардесса – наконец признается. Видно, я ей чем-то приглянулся и она сделала мне одолжение. Советский самолет вне расписания отбыл два часа назад. Всего четыре пассажира на борту. Самой примечательной из всех была женщина в коме. Им пришлось подвезти ее к самолету на каталке, голова и лицо были полностью перевязаны бинтами. Ее сопровождали два санитара и доктор. Я позвонил в «Александру» в надежде на чудо. Ни Ирина, ни ее так называемый муж не выписались из гостиницы, сказали мне там, но в комнате никто не отвечает. В этом вшивом отеле даже не знали, что они уже уехали.

      Наверное, музыка звучала уже давно, но Смайли заметил это только сейчас. Он слышал какие-то разрозненные фрагменты, доносящиеся из разных уголков дома: гамма на флейте, детская мелодия в проигрывателе, более уверенно звучала скрипичная пьеса. Просыпались многочисленные дочки Лейкона.

      Глава 8

      – Возможно, она и вправду заболела, – флегматично произнес Смайли, обращаясь больше к Гиллему, чем к кому-нибудь другому. – Возможно, она и вправду была без сознания. Возможно, ее увозили настоящие санитары. Впечатление такое, что она, мягко говоря, была немного взбалмошной. – Он добавил, мельком глянув на Тарра: – В конце концов, между твоей первой телеграммой и отлетом Ирины прошли только сутки. Вряд ли можно обвинять Лондон.

      – Теоретически можно, – сказал Гиллем, уставившись в пол. – Это невероятно быстро, но в принципе возможно, если кое-кто в Лондоне… – Они все напряглись. – Если кое-кто в Лондоне хорошо побегал. И в Москве тоже, разумеется.

      – Это именно то, что я сам себе говорил, сэр, – с гордостью заявил Тарр, взяв сторону Смайли и игнорируя Гиллема. – Это прямо-таки мои слова, мистер Смайли. Расслабься, Рикки, сказал я, а то ты скоро будешь шарахаться от собственной тени, если не поостынешь.

      – Или все-таки русские вычислили, – подчеркнул Смайли. – Скажем, охранники пронюхали о ваших контактах и убрали ее. Было бы чудом, если бы они не пронюхали, судя по тому, как вы оба себя вели.

      – Или она рассказала мужу, – предположил Тарр. – Я разбираюсь в психологии не хуже любого другого, сэр. Я знаю, что может произойти между мужем и женой, когда они поссорятся. Она хочет досадить ему. Разозлить, вызвать гнев. «Хочешь знать, что я тут делала, пока ты там пьянствовал и отплясывал?» – что-то вроде этого. Борис бежит к гориллам и все им выкладывает, они шарахают ее чем-нибудь тяжелым по голове и увозят домой. Я мысленно прокрутил все эти варианты, мистер Смайли, поверьте. Я долго думал об этом, правда. Как и любой мужчина, когда от него