Шпион, выйди вон!. Джон Ле Карре

и все их называли не иначе как «русскими». Увидев Гиллема, они тут же замолчали.

      – Привет обоим. Господи, да вы и впрямь неразлучны.

      Они были оба светловолосые и коренастые и больше походили на русских, чем настоящие русские. Он подождал, пока они уйдут, вымыл руки и затем небрежным шагом вплыл в кабинет Лодера Стрикленда.

      – Господи, Акулу не заткнешь! – беззаботно сказал он.

      – Очень способный офицер. Из всех, кто здесь работает, ее в первую очередь можно назвать незаменимой. Исключительно компетентна, можете мне поверить на слово, – ответствовал Лодер.

      Он внимательно взглянул на часы, перед тем как подписать пропуск, и проводил Гиллема обратно к лифту. Возле барьера Тоби Эстерхейзи разговаривал с неприветливым молодым вахтером.

      – Собираешься назад в Брикстон, Питер? – Его голос звучал небрежно, и, как обычно, лицо было непроницаемо – поди пойми, к чему он клонит.

      – А что?

      – У меня здесь просто есть машина. Я бы мог везти тебя. У нас есть кое-какие дела в том районе.

      «Везти тебя». Крошка Тоби ни одним языком не владел как следует, хотя говорил почти на всех. В Швейцарии Гиллем слышал, как он стрекочет по-французски с немецким акцентом; в его немецком слышалось что-то славянское, а в английском было полно случайных оговорок, ненужных пауз и неправильно произнесенных гласных.

      – Спасибо, Тоб, но мне, пожалуй, пора домой. Пока.

      – Прямо домой? Я могу везти тебя все равно.

      – Благодарю, мне нужно еще пройтись по магазинам. Все эти чертовы крестники, понимаешь.

      – Ну ясно, – сказал Тоби, будто у него их не было и он не понимал подобных забот. Он обиженно поджал губы, снова придав лицу каменное выражение.