Гамп и компания. Уинстон Грум

понравилось?

      – Думаеца мне, – говорю, – я справился.

      – Господь услышал мои молитвы! – завопил Альфред, хлопая себя по лбу.

      – Позвольте-ка, – говорит другой набледатель.

      Набирает жижу в рот, перекатывает, типо, на языке. И потом обьевляет:

      – А что, недурственно!

      – Дайте попробовать, – требует Альфред.

      Глотнул, в лице изменился, кабудто заколдованый, и говорит:

      – Аххх! Изумительно!

      – И мне чуть-чуть налейте, – просит третий набледатель.

      – Нет уж, дутки! – отрезал Альфред. – Что осталось, пойдет на химический анализ. Этим опивкам цена – миллиарды! Все меня услышали? Миллиарды!

      Выскочил он за дверь и, призвав двоих вооруженных охранников, приказал им убрать стакан с кокой-колой в сейф и беречь как синицу ока.

      – Гамп, ты это сделал! – вопит Альфред, бьет себя по колену кулаком и бугровеет, как свекла.

      Набледатели прыгают, взявшись за руки, и тоже вопят. Вскоре дверь в экскерементальную кухню распахнулась и на пороге возник рослый седовластный человек, холеный такой, в темно-синем костюме.

      – Что, – интересуеца он, – здесь происходит?

      – Сэр, мы сотворили чудо! – кричит Альфред. – Гамп, это председатель совета директоров, глава компании «Кока-кола». Иди сюда, пожми ему руку.

      – В чем же состоит ваше чудо? – спрашивает этот седовластный.

      – Гамп – вот он, полюбуйтесь, – добился, чтобы у «Нью-коки» был сносный вкус! – отвечает Альфред.

      – Неужели? – удевляеца начальник. – И как же тебе это удалось?

      – Не знаю, – говорю. – Наверно, просто свезло.

      Вобщем, через пару дней компания «Кока-кола» организовала у себя в шкап-квартире, в Атланте, грандиозную дикустацию на пять тыщ человек, куда вошли креспонденты, политики, высоко поставленная тусовка, акционеры и протчая элита, плюс пятцот учеников из окресных школ. Снаружи небо разрезали, кабудто ножницами, огроменные прожекторы, а кому нехватило приглашений, толпились за канатами и махали щасливчикам, кому хватило. Приглашенные, почти все в смоукингах и в длинных платьях, прохаживались по залу и вели свецкие беседы, как вдруг на сцене поднялся занавесь – и там стоим мы с Альфредом, миссис Хоупвелл и президент «Коки-колы».

      – Леди и джентльмены, – начал президент, – мне выпала честь сделать важное объевление.

      Все, прикусив языки, уставились на нас. А он продолжает: так, мол, и так, компания «Кока-Кола» с гордостью прецтавляет новый продукт, способный предать второе дыхание нашему произвоцтву, которому более семидесьти лет, и за эти годы мы ни разу не меняли базовую рецептуру, посколько «кока-кола» всем была по вкусу. Однако нынче, в восьмидесятые годы двацатого века, положение стало иным. Рано или позно всюду происходят перемены. «Дженерал моторс» меняеца каждые три-четыре года. Политическое руковоцтво страны – тоже. Люди меняют одежду раз или два раза в год…

      На этой последней фразе по залу прокотился тихий ропот.

      – Я хочу сказать, – подправился