Гамп и компания. Уинстон Грум

я и смиренно прошептал:

      «Помилуй Господи меня, ведь я дурак».

Эдвард Роуленд Сил, 1868

      © Е. С. Петрова, перевод, примечания, 2018

      © Издание на русском языке, оформление.

      ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2018 Издательство АЗБУКА®

* * *

      Глава 1

      Я вам так скажу: ошибки случаюца у всех, не зря же перед плевательницей всегда кладут резиновый коврик. Но мой вам совет: никому не давайте снимать кино про вашу жизнь. Правдиво получица или нет – это дело десятое. Просто вас потом задергают: начнут с вопросами приставать, телекамеры сувать в физиономию, аффтографы требовать, расхваливать на все лады. Ха! Кабы брехню грузили бочками, я бы в бочкари поддался и зашибал поболее, чем господа Дональд Трамп, Майкл Маллиген и Айвен Бозоски в месте взятые. Но об этом чуть позже.

      А для начала позвольте ввести вас в курс моих cкорбных дел. За последний десяток лет со мной не мало всего произошло. Во-первых, я стал на десять лет старше, а это не так весело, как некторые думают. В волосах седина, да и прыти поубавилось – это сразу ясно стало, когда я сделал попытку вернуца в американский футбол, чтобы подправить свое положение.

      Когда весь мой бизнес накрылся медным тазом, застрял я в Новом Орлеане, причем оставшись совсем один. Устроился подметалой в стрип-клуб «У Ванды», который работал до трех часов ночи, так что дни у меня были обычно не заняты. Как-то в позний час сижу я в углу, смотрю, как моя подружка Ванда исполняет свой номер, и тут где-то впереди разгараеца не хилый кипеш. Зрители орут, ругаюца, переворачивают столы, стулья, швыряют пивные бутылки, бьют один другого по головам, девушки верещат. Меня это не особо встревожило, посколько такие заварухи случались там раз заразом.

      В толпе мелькал один громила, который размахивал пивной бутылкой так, как умел только один тип, мой знакомый по алабамскому универу. И что вы думаете: это он и оказался – старина Змей, наш квотербек, который двацать лет назад на стадионе Апельсинового кубка в четвертом дауне выбросил мяч за пределы поля, чтобы остановить время в матче с кукурузниками из Небраски. Мы, конечно, игру слили, из-за чего меня в оконцовке отправили во Вьетнам, – ну, чего уж теперь, дело прошлое.

      Короче, подхожу, выхватываю у Змея бутылку, а он, на радостях, что меня увидел, как даст мне по кумполу, что, конечно, было ошибкой, посколько он вывихнул запястье, разорался, завелся, а в это время как раз подоспела полиция, и нас уволокли в каталашку.

      С каталашкой я, надо сказать, знаком – попадал туда нераз. Утром, когда народ протрезвел, надзиратель принес нам жареной колбасы с черствым хлебом и стал допытываца, не желаем ли мы кому-нибудь позвонить, чтоб за нами приехали. Змей от злости совсем с катушек слетел и говорит:

      – Форрест, каждый раз, когда мне на пути встречается твоя тупая рожа, я попадаю в какую-нибудь передрягу. Смотри: десять лет тебя не видал – и вот пожалуйста. До тюряги докатился!

      Я только покивал, потому как возразить было нечего.

      Короче, кто-то внес залог: за Змея с дружками, а заодно и за меня, чему ихний благодетель не особо обрадовался, и Змей меня спрашивает:

      – За каким хреном ты вобще сунулся в это злачное место?

      Когда я сказал, что работаю там уборщиком, Змей как-то странно на меня вылупился и говорит:

      – Дьявольщина, Гамп, я же думал, ты до сих пор заправляешь креведочным бизнесом в Байю-Ла-Батре. Что случилось? Ты ведь миллионером был.

      Пришлось расказать ему всю грусную историю про банкроцтво моей компании.

      Чертовски устав от заморочек с бизнесом, я отошел от дел. Управление компанией передал в руки моей мамы и друзей: летенанта Дэна, с которым мы познакомились во Вьетнаме, и мистера Триббла, гроcмейстера, обучившего меня игре в шахматы. Сначала умерла мама, и к этому добавить больше нечего. Затем мне позвонил летенант Дэн и сказал, что увольняеца, потому как всех денег не заработаешь и тогдалее. А потом пришло письмо из налоговой инспекции, в котором говорилось, что за неуплату налогов мне грозит закрытие произвоцтва с конфискацией лодок, строений и протчего, а когда я примчался посмотреть, что же там делаеца, оказалось, что там не делаеца вобще ничего. Строения пустуют, земля поросла бурьяном, телефоны отключены, свет обрублен, а к дверям прилеплена бумашка от шерифа: дескать, «имущество арестовано за долги». Я решил наведаца к папе Буббы и разузнать, что к чему. Бубба был мне напарником и другом, мы с ним воевали во Вьетнаме, где он и погиб, но его папа мне всю дорогу помогал, вот я и прикинул, что от него смогу узнать, как такое стреслось. Прихожу и вижу его на крыльце: сидит с убитым видом.

      – Что, – спрашиваю, – приключилось с креведочной компанией?

      Он покачал головой.

      – Форрест, – говорит, – все это так грусно и тягосно. Боюсь сказать: ты теперь банкрот.

      – Но почему? – спрашиваю.

      – Тебя, – говорит, – предали.

      И поведал мне такую историю. Пока я прохолождался в Новом Орлеане, старый добрый летенант Дэн, прихватив с собой Сью, моего