Кто остался под холмом. Елена Михалкова

признаков цвета, а что касается остальной одежды, то Бабкин решил после краткого осмотра, что старикан предпочитает естественную вентиляцию.

      – Курим? – деловито спросил Жегалин, глядя на него.

      «Сразу сообразил, к кому обращаться», – отметил Макар.

      Сергей протянул ему пачку. Толик с неожиданной щепетильностью выбил лишь одну сигарету и вернул остальные.

      – Да вы угощайтесь, Анатолий…

      Старик отрицательно качнул головой.

      – Вы по делу пришли. Чего балаболить! Землю будете покупать или как?

      – Эм-м-м… – неопределенно высказался Макар.

      – Даром не отдам, – предупредил Жигалин. – Дешево тоже не отдам. У меня тут дислокация исключительная: машин не слышно, даже церковный колокол не мешает.

      Бабкин еще раз окинул взглядом Жегалина и понял, что лучше обойтись без долгих вступлений.

      – Толя, ты Володю Карнаухова помнишь?

      – Так вы по его душу, что ли? – удивился тот. – Он помер давно! Я на него, покойничка, зуб имею: сглазил он мне земельку, с тех пор у меня фиаска за фиаской.

      – Как это – сглазил? – не понял Макар.

      – Ну как-как. Торговал мое хозяйство, да не купил, помер раньше времени.

      – Карнаухов хотел приобрести у тебя дом?

      – И дом, и десять соточек, а я бы под Тулу уехал, у меня там дамочка одна знакомая овдовела. У женщины материнский инстинкт, ей ухаживать надо за живой душой! А я ж как Лаврентий Палыч – цветок душистых прерий. Оросил меня заботой и лаской – я тебе и пахну, и глаз радую. Только она малехо вредная, к себе не пустила. А рядом, говорит – живи, что ж, я разве запрещаю. Надо понимать, фасон держит, а сама влюбилась как кошка. Пылкая! Я видал таких. – В голосе его прозвучала небрежная гордость шаха, сменившего третий гарем.

      – Карнаухов, – напомнил Бабкин, с которого на сегодня довольно было знойных женщин.

      – Я тебе разъяснил: помер он! Утонул.

      – Как утонул? – быстро спросил Макар.

      – Как в реке тонут? Молча. Нет, ты скажи, а куда ему еще было деваться? В лесу искали, но в лес он отродясь не совался, трусил. А искупаться – это запросто. Жара стояла страшенная, у меня с того года лысина: волосню выжгло начисто, как траву под палом. А какая была куафюра! – Он наклонил голову, будто собираясь боднуть Илюшина, и похлопал себя по макушке.

      – Может быть, он уехал, – заметил Макар, игнорируя лысину.

      Жегалин выпрямился так резко, что покачнулся.

      – Уехал? Соображалка у тебя уехала! Мы с ним по рукам ударили! Он с деньгами обещал вернуться. Я бумажки все приготовил, свидетельство там, выписки. Чуйка меня, слышьте, ни разу не подводила!

      – Если он утонул, почему не нашли одежду? – спросил Сергей.

      Старик задумался.

      – Тут такое дело, – сказал он наконец. – Река наша… нет, хорошая река, ничего не скажу! Чистая, и рыбы в ней, если выше подняться, где течение потише, – полно рыбы-то. – Он опасливо огляделся, словно кто-то мог их подслушивать, и понизил голос. – Но вот если под нашим обрывом, или еще хуже – там… – Жегалин неопределенно