Пирамида жива…. Юрий Сергеевич Аракчеев

в этом, конечно же, моя слабость, я ее признаю. Но речь-то сейчас идет о моей повести! Если специалист не может элементарно пересказать содержание того, что он прочитал, то… Спокойно, спокойно. Он ведь считает себя большим специалистом и не только он, центральная газета регулярно публикует его статьи, и хотя я не читал ни одной и не могу судить, но надо же понять и его. Он наверняка считает меня мальчишкой…

      Короче, диалог наш получился сумбурным, бестолковым, он, к тому же, явно чувствовал себя уязвленным, отчего стал держаться еще более менторски. С большим трудом удалось нам закончить разговор на мирной ноте и проститься по выходе из редакции достаточно дружелюбно.

      – Получится что-нибудь? – с неуверенностью спросил я перед выходом у зава и «самой красивой девушки редакции».

      Они сказали, что пожалуй получится, хотя выглядели несколько удрученно.

      «…После первой части думал: как-то он закончит, к чему выведет? Но такого мощного накала, страсти и напряжения, обобщений такой силы не ожидал – да, сказать по правде, немного знаю и произведений подобного уровня.

      Все, все узнаваемо – и ситуации, и ахатовы, и джапаровы, и милосердовы, и бойченки, – случалось встречать их и в своей жизни. И литературная Ваша судьба ох как знакома, узнаваема – по себе, опять же… В провинции ведь что-то проще, а что-то – тяжелей, глуше, пострашнее.

      …Сколь тяжки нынешние попытки людей повернуть ситуацию! Не хотят ничего слышать и делать не только ВИНОВНИКИ, но и окружающие – те, кто не замешан, как говорится, ни сном, ни духом. У меня нынче весной был случай: выхожу с фильма «Покаяние» и встречаю одного старенького уже, очень хорошего – и отмеченного, и награжденного, и заслуженно уважаемого художника. «Ты откуда, Володя?» «Так и так, О.Д., в кино ходил. Знал, что про культ, и не думал увидеть ничего нового: наше поколение ведь много о нем знает. Двадцатый-то съезд на самую-самую раннюю мою юность пришелся, все помню… И про злодеев тех лет немало приходилось слышать. Но мальчишку, мальчишку-то – ведь уже мы сами убили! Лганьем, молчанием, криводушием нашим. По своим же правилам хотели его жить заставить – ан оно и не вышло! Прямо чувствую, как его кровь с моих пальцев каплет… Вы, О.Д., обязательно на этот фильм сходите!» Он побледнел, руками от меня заслонился: «Что ты! Чтобы я… Кровь с пальцев… Ах, боже мой!» И побежал. Вот что значит привык человек жить спокойно, красиво, сам себе устраивать уютное, без волнений, существование. А ведь это художник! Квинтэссенция человека, духовное начало. Чего же ждать от массы – мычащей, жующей, безмолвно взметывающей руки при голосованиях? Чем объяснить массовое, повальное возвращение к пьянству? Людям показали тупик, бездну, в которую они катятся, сказали: еще не поздно! Знаю: многие, многие тогда начисто отказывались от алкоголя, думали, что заживут теперь по-другому, чисто и хорошо. И теперь вот снова пьют…

      Вы скажете: есть и другие. Каспаров, Беднорц, Светлана. Все так. Но судьба Каспарова известна: она незавидна. И – что уповать на изменившиеся